и марихуаны, ночных дискотек и дневных блошиных рынков – я их боюсь. Я их не понимаю… Все детство мы бредили космосом, мечтали отыскать обитаемые планеты и встретить разумные существа – инопланетян. И вот инопланетяне сами пришли к нам. Забаррикодировали наши улицы своими торговыми палатками, навезли заморских шмоток, изнасиловали и развратили наших женщин, а нас самих загнали в духовное подполье. Инопланетяне заполонили все: госучреждения и творческие дома, рестораны и театры, полосы центральных газет и экраны телевизоров – отовсюду выглядывают их гнусные, заплывшие жиром и пороком, рогатые хари. Они скупили наши дома и открыли в них притоны, они уничтожили нашу идеологию, взамен завалив Город продукцией порноиндустрии, они ликвидировали институт детства, подарив вместо него нашим детям право воровать и побираться… И Город мой умер. Он стал похож на дерево, убитое ядовито-зелеными гнездами омелы. В нем строятся новые гостиницы и офисы, богатые казино и шикарные рестораны, но все это исключительно для инопланетян. То и дело проводятся выставки и презентации, покупаются новые сверхпрестижные самолеты для президента и бронежилеты для его охраны, устраиваются великосветские приемы и балы, но все это опять же только для них, инопланетян, слетевшихся на свой шабаш в мой мертвый Город, давно покинутый простыми гражданами. Мы все ушли в себя, как в непроницаемую сферу, со слабой надеждой не заразиться, не выпасть в биологический осадок на радость инопланетян… Так вот мы и живем: Город – без горожан, страна – без граждан, в мертвом Городе мертвого государства…
II
Надо было садиться за первую статью о Слизуне, а я все чего-то медлил, кружил вокруг да около и дождался звонка от Ларисы:
– Пупсик, привет! – жизнерадостно начала она и я понял, что против «Пупсика» бесполезно возражать, что теперь мне в этом даже ООН не поможет. – Как твои дела?
– Ничего, нормально… А твои?
– Мои? – удивилась она. – Мои – всегда окей! Пупсик, дорогой, Хозяин ждет от тебя работу… Ты не забыл?
– Нет, я помню…
– Материалы у тебя есть, деньги – тоже. Так в чем же дело?
– В шляпе, – по старинке попытался отшутиться я, но шутка моя не прошла.
– Даю тебе два дня, – голос у Ларисы совершенно абстрагировался, и я почти не узнавал его. – И лучше бы тебе в эти сроки уложиться… Договорились?
– Да, конечно… А для кого готовить материалы, для какой газеты?
– Это не твоя забота, – отрезала Лариса. – Твое дело – писать. Итак, через два дня я к тебе загляну. До встречи!
– Пока, – отвечаю я, несколько обескураженный и характером разговора, и ледяным тоном Ларисы: начав с «Пупсика», она закончила едва ли не за упокой… Мне это не понравилось.
И вообще – в этой истории мне многое не нравилось, кроме денег, которые я уже получил, оплатив свои счета и выдав сотрудникам зарплату. Мне не нравилось, например, что на губернаторских выборах у Слизуна будут конкуренты, которые вряд ли придут в восторг от моих статей и тогда…
