«Где вы пропали? Буду у вас с материалами в 19.30. Лариса».
От конверта и записки пахло достатком и благополучием.
Я включил телевизор, и тотчас моложаво выглядевший, часто помигивающий пестрыми ресничками человек, начал задушевно втолковывать, что мы уже находимся «на пороге позитивных преобразований». Я переключил на городской канал, и мне тут же сообщили, что наше правительство хочет делать как можно лучше, а получается, увы, как всегда. От всего этого благолепия и радостно-рахитичных надежд я попытался улизнуть на третий канал, но там меня серией молниеносных ударов по корпусу и в челюсть настиг великолепный Ван Дам. И в этот момент из-под кухонного стола выползло грязное чудовище на четырех лапах, подняло лохматую голову и уставилось на меня преданными, ореховыми глазами.
– Шарик! – радостно завопил я. – Мы немедленно идем с тобой купаться…
И потащил безвольно обмякшего у меня на руках песика в ванную комнату.
ХI
Мы сидим с великолепной Ларисой за маленьким журнальным столиком, и я бегло просматриваю стенографические отчеты с областного пленума, где выступил с докладом первый секретарь обкома комсомола Юрий Петрович Слизун. Это похоже на фокус, на хорошо отрепитированные репризы Игоря Кио, и поэтому я даже заглядываю на оборотную сторону машинописных страниц, но, естественно, ничего там не нахожу. 1991-й год, идет пленум обкома комсомола. Читает доклад Слизун, а в докладе, между прочем, такие вот слова: «Нам надоели бесконечные разглагольствования о перестройке, нам надоели окрики из Кремля, мы хотели бы свою судьбу решать сами (бурные, продолжительные аплодисменты)! Мы за перестройку, мы за новую жизнь, но мы не позволим никому делать из нас послушных и угодных высшей партноменклатуре марионеток ( продолжительные аплодисменты )!»
Я смотрю на Ларису, вновь на страницы отчета и опять на Ларису, спокойно покуривающую сигарету.
– Да-да, – отвечает она на мой немой вопрос. – все именно так и было…
– Но я же присутствовал на этом пленуме, я сам писал с него отчет, у меня даже магнитофонные записи где-то валяются, – говорю я. – Такого просто быть не могло!
– Но – такое ведь было!? – с нажимом говорит Лариса и смотрит на меня спокойно-умным взглядом Слизуна.
– Да, возможно, – прихожу я в себя и включаюсь в правила игры. – Четыре года прошло – шутка ли…
– У тебя выпить найдется? – спрашивает Лариса, длинным, аккуратным мизинцем стряхивая пепел в чайное блюдечко.
– Не знаю, вроде где-то водка была…
Лариса молча открывает свою сумку и безо всякой торжественности достает бутылку коньяка «Наполеон».
– Я ведь работала тогда в орготделе, – говорит она. – Очень хорошо помню тебя, твою шевелюру. А теперь ты… Знаешь, в твоем возрасте рановато лысеть, просто надо уметь пользоваться соответствующими бальзамами… Принеси рюмки.
XII
Ночью