Новое, более агрессивное отношение отчасти являлось реакцией на сложности, с которыми европейские торговцы и миссионеры столкнулись в Африке. Во второй половине XIX столетия торговля и потребление продолжали расти. В Западной Африке многие местные торговцы стали следовать евангелическим предписаниям. Они переключились с торговли рабами на торговлю пальмовым маслом, строили дома, обставляли их мебелью, вешали на стены картины и часы. Некий мистер Лосон, купец смешанного расового происхождения в Того, курил сигары, ел импортированный язык и очень гордился тем, что носит европейскую одежду, а дома у него стоит европейская мебель[289]. Потребление пробиралось все глубже и глубже внутрь континента. Джон Тобин, один из крупнейших британских импортеров пальмового масла, доложил в 1865 году парламентскому комитету, что «белые» привыкли «считать, что чернокожим людям подойдет товар любого качества», однако теперь народ в дельте реки Нигер «в состоянии отличить подлинник от подделки, как и любой гражданин Великобритании»[290]. В Восточной Африке караваны распространили европейские товары вплоть до подножия Килиманджаро. Крестьяне настаивали, чтобы им платили наличными. У каждого племени, отмечал один путешественник, «должна быть своя хлопковая одежда определенной расцветки, свой размер и цвет бус… Плохо, однако, что в Африке мода меняется так же быстро, как и в Англии»[291].
Посредники-туземцы представляли опасность, так как из-за них европейцы могли потерять контроль над торговлей и доступ к урожаям в отдаленных районах. В то же время увеличение числа торговцев и объема продукции стало негативно сказываться на местных структурах власти. К 1880-м годам, после десятилетий сомнений и раздумий, правительства европейских стран окончательно приняли решение взять территорию Африки под полный контроль, однако детали раздела континента не являются предметом изучения нашей книги. Армия, технологии и логистика более высокого уровня обеспечили европейцев существенным преимуществом. В конечном итоге, однако, поражение африканских сообществ являлось признаком не их отсталости, но стремительного развития. Именно тот факт, что они стали торговать и потреблять больше, а не меньше, делал их такими уязвимыми и одновременно привлекательными для европейских держав. Выходит, вещи ускорили завоевание Африки.
Отношения патрон-клиент по-прежнему оставались важными, несмотря на то что коррозионное воздействие мира вещей на африканские королевства было заметно повсюду. До 1880-х годов прямой контроль европейцев ограничивался несколькими прибрежными фортами, но косвенное