Франкенштейн в Багдаде. Ахмед Саадави

парикмахерскую и с безразличием смотрел перед собой в одну точку. Хади хотел было к нему обратиться, но понял, что старик ничего и никого бы не заметил даже перед своим носом. Зато у остальных удалось выяснить следующее: владелец прачечной «аль-Ахавейн» сообщил, что полиция с утра вламывается в дома к жителям квартала в поисках членов вооруженной банды, промышляющей похищением женщин и переправкой живого товара за границу. Парень, работающий в пекарне, поделился, что спецслужбы вместе с американцами охотятся на террористов, которые пробрались в столицу из провинции, и прочесывают один отель в районе за другим. Между делом Хади шепнули, что две молоденькие проститутки, с которыми он раньше проводил время, сегодня утром уехали в Сирию работать в одном из борделей, поскольку здесь они не делали выручки. Потратив на сплетни полдня, он узнал еще много всяких новостей, но о пропавшем трупе – ничего.

3

      Умм Салим аль-Бейда несказанно обрадовалась, встретив соседку у мясника и увидев, что та берет четверть кило говядины и килограмм хорошо промытых бараньих кишок, а потом направляется в лавку к зеленщику. На голове у нее, как в молодости, был повязан красный платок с белыми нежными бутонами. Что же должно было стрястись, чтобы она сняла с себя черное покрывало вдовства и скорби?!

      Женщины вместе закончили делать покупки и медленно направились вниз по переулку в сторону дома. Умм Салим описала последствия прогремевшего вчера ужасного взрыва – в некоторых домах стены покрылись паутиной трещин, а с потолка осыпалась штукатурка. В ответ от Илишу она услышала, что в это самое время старушка была на полпути в церковь, грохот раздался у нее за спиной, но видеть она ничего не видела. Для Умм Салим этого было достаточно, чтобы найти объяснение всем свалившимся на них напастям и еще больше убедиться в том, что перед ней блаженная.

      А когда Умм Салим спросила у нее о красивом красном платке, Илишу тихо ответила, устремив взгляд куда-то вдаль:

      – Траур окончен… Господь услышал мои молитвы.

      – Слава богу! Слава богу! – как из пулемета застрочила, причитая, Умм Салим, однако голос ее резко оборвался, когда соседка сообщила о возвращении сына. Умм Салим остановилась на месте как вкопанная и не могла взять в толк, что именно Умм Даниэль имеет в виду.

      Когда они дошли до дверей, Умм Салим, прежде чем попрощаться, спросила:

      – А сейчас он дома?

      – Да. Он спит. Устал.

      Губы Умм Салим скривились, как у человека, который глубоко о чем-то задумался, но в дом, чтобы удостовериться в словах Илишу, она не вошла. И в этом она впоследствии будет сильно раскаиваться. Хозяйка торопилась приготовить обед мужу, который целый день молча сидел на балконе второго этажа над переулком и был поглощен перечитыванием старых газет и книг. Признание старушки Умм Салим не приняла всерьез: слишком странные вещи как бы между прочим она говорила, чтобы вот так сразу их осознать. Она разберется с этим потом, ну уж точно после обеда.

      Однако, судя по всему, Умм Салим так ничего