Но Ситре это было важно, и она должна была услышать это именно от Роуэна.
– Правда, что ты убиваешь и сжигаешь жнецов?
Его явно задел вопрос – в нем он услышал обвинение.
– Да, я прерываю жизни тех жнецов, которые не заслуживают того, чтобы быть жнецами, – ответил он. – Но в моих действиях нет жестокости. Я прерываю их жизни быстро и не причиняя страданий – так же, как это делаешь ты. А сжигаю я их для того, чтобы их невозможно было восстановить.
– И Жнец Фарадей не возражает?
Роуэн отвернулся.
– Я не видел Фарадея уже много месяцев, – сказал он.
Он объяснил Ситре, что после его побега с Зимнего конклава в прошлом январе Фарадей, которого все считали мертвым, увез его в свой дом на берегу Амазонии. Но там он скрывался всего несколько недель.
– Мне пришлось уехать, – сказал Роуэн Ситре. – Я услышал… зов. Я не в состоянии этого объяснить.
Но Ситра поняла. Она знала, что за зов услышал Роуэн. Их тела и умы в течение года подвергались тренировкам, целью которых было создание совершенных убийц. Дело прекращения жизни стало естественной частью их личности. И Ситра не могла упрекнуть Роуэна в том, что он пожелал повернуть свое идеальное лезвие против коррупции, которая постепенно инфицировала сообщество жнецов. Но желать и делать – это разные вещи. Были строгие правила поведения. На то и существовали Заповеди сообщества жнецов. Без их соблюдения сообщество во всех областях, по всему миру, будет ввергнуто в состояние хаоса.
Но, не желая втягивать Роуэна в философский спор, который все равно никуда бы их не привел, Ситра решила поменять тему.
– Ты такой худой! – сказала она. – Ты хоть ешь?
– Ты мне теперь будешь мамой?
– Нет, – ответила Ситра спокойно, – я – твой друг.
– Понятно, – отозвался Роуэн несколько уныло. – Друг…
Ситра понимала, куда он клонит. В последний раз, когда они виделись, они оба произнесли слова, которые, как до этого они поклялись, ни в коем случае не должны были сорваться с их уст. В горячке той отчаянной, но принесшей им победу минуты Роуэн сказал Ситре, что любит ее, а она призналась, что любит его тоже.
Но что им с того теперь? Они же живут в двух совершенно разных мирах. Если они будут следовать своим чувствам, добра им это не принесет. И тем не менее Ситре не хотелось отгонять эти воспоминания. Она даже подумала – а не сказать ли ему снова о своей любви? Но придержала язык, как то и положено образцовому жнецу.
– Зачем мы сюда пришли, Роуэн? – спросила она. – Почему ты написал мне то письмо?
Роуэн вздохнул.
– Жнецы намереваются поймать меня, – сказал он. – И мне хотелось увидеть тебя перед тем, как они это сделают.
Он замолчал, задумавшись.
– Ты знаешь, что произойдет, как только меня поймают. Я буду убит.
– Они не смогут этого сделать, – покачала головой Ситра. – У тебя иммунитет.
– Осталась лишь пара месяцев. После этого они смогут сделать все, что задумали.
Ситре