Второй раз в яблочко, Майя.
Я резко разворачиваюсь к нему:
– Ах, простите меня, досточтимый сэр. И что же вы изучаете?
– Английскую литературу. А ты? – Он поворачивается, чтобы тоже смотреть мне в лицо. Он на добрых тридцать сантиметров меня выше. Щеки у него разрумянились – может, от пульсирующего жара в клубе или… или от чего-то другого. – Ты уже решила, что будешь изучать?
Я пронзаю его взглядом. Честно, я изо всех сил стараюсь воспринимать всерьез и его безумную бороду, и сумасшедший огонек в зеленых глазах.
– Английскую литературу.
Блейк широко улыбается.
Тем временем люди на танцполе расходятся в стороны, и из массивных динамиков в углах на потолке начинают доноситься незнакомые аккорды. Разговоры смолкают…
Белое пятно разрезает тьму, освещая центр истоптанной деревянной сцены.
Девушка примерно моего возраста вышагивает – я не могу подобрать другого слова – в серебристый луч света. На ней черное шелковое платье с вырезом на спине и разрезом до стройного правого бедра. Поводя плечами, она встает в позу: носок правой туфли смотрит вперед, подбородок задран вверх. Копна длинных черных кудрей спадает ей на плечи, и намазанные алым губы призывно надуты.
В свет софита входит мужчина, и вид у него тоже абсолютно роскошный. Тело у него уже миновало юношеский возраст – мускулы бугрятся, натягивая ткань рубашки, – но лицо кажется совсем молодым. Улыбка его слишком прекрасна, чтобы можно было назвать ее усмешкой. Его гладко зачесанная прическа сама по себе выглядела бы глупо, но в сочетании со смуглой кожей, точеными чертами и широкими плечами она создает неуловимый отблеск Старого Света, в котором он так отчаянно нуждается. Тот самый отблеск, который делает его чем-то большим, чем зазнавшийся мальчишка. Ох, как же невероятно красива его улыбка. Воротник кристально-белой рубашки расстегнут, черные брюки сидят идеально.
Бог танго из моих невинных подростковых мечтаний.
Челюсть у меня падает все ниже, и ниже, и ниже.
Блейк начинает смеяться.
Но тут вступает музыка. Бандонеоны отсчитывают ритм. Мягко стучат барабаны.
Девушка припадает к земле, описывая левой ногой медленный полукруг. Юноша лениво обводит ее вокруг себя, а потом, подняв, прижимает к груди.
Она скользит…
…вниз вдоль его тела.
Они отражают движения друг друга в какой-то идеальной гармонии. Звучит неспешный ритм. Пара испанских гитар и вальяжное фортепьяно. Они вращаются, кружатся, припадают к земле… скользят.
Какая красота. Какое изящество.
И как, черт возьми, сексуально.
Юноша вращает ее на месте одним лаконичным движением кисти. Она поворачивается к нему лицом. Он ловит девушку под правое колено и нагибает почти к самому полу; ее кудри касаются обшарпанной древесины.
Потом он тянет ее вверх по исцарапанному полу, и она встает, прижимая руку к его щеке. Он делает шаг навстречу, и они завершают танго аккуратным движением сомкнутых рук. Музыка затихает, оставляя после себя послевкусие