Да здравствует справедливый суд.
* * *
Со скрытым отвращением он смотрел, как молодой парень изрыгал на дешевый ковер остатки своего завтрака, разбавленного кровью. У молодого человека был рак. "Может, у меня тоже рак?" Последняя стадия, никаких шансов. "Только боль, только страдания." Хрипы нисколько не трогали Проводника, однако…
"Однако я должен ему сочувствовать, ведь недавно испытывал и того меньше, что причинило мне страдания."
Но нет, никакого сочувствия не было. В этом был весь он. Не растрачивать себя на людей, эмоции. Ведь это именно что удобнее, с каких сторон ни глянуть, с какой высоты не оценить. Только так можно поддержать стабильность. Именно так можно с твердой уверенностью сказать: "Я независим." Откуда это взялось? Черт знает. Очередной маргинально настроенный эгоист-симулянт. Небось плачет по ночам в подушку. Или не плачет? Что же он делает по ночам? "Что же я делаю по ночам?"– "Слушаешь, как умирают дети."– "Единственный раз– всегда исключение."– "Но ведь пришлось по нраву, правда?"– "Правда."
И все же, где грань? Невозможно быть абсолютно безэмоциональным. Где-то есть резервуар, хотя бы сосуд в ограниченных полостях. Когда же наступит точка невозврата? Когда же содержимое подберется к краю? Когда же наступит интоксикация? И как именно она должна ощущаться– приступом сильной боли или неожиданной дестабилизацией психики? Является ли она тем же явлением, что испытывал Третий? Или как-то иначе?
Когда его проймет, что с ним произойдет?
Новая порция крови вперемешку с белесыми клочками стекла с губ в образовавшуюся лужу блевотины. Проводник поморщился, обнаружив пару капель у себя на обуви. Лишь бы на штаны не попал, а так– пусть развлекается.
–Прошу прощения, я не могу иначе. – теплые до невозможности глаза виновато блестели в медовых оттенках, обращаясь к нему, – Эта болезнь меня доконала…
–Ничего страшного, я все понимаю. Жаль, что у тебя так все вышло. – "Контракт важнее, следуй сценарию." – Я даже представить себе не могу, насколько тебе плохо. Даже не знаю, чем помочь тебе. Мог бы принести, конечно, стакан воды, но кто знает, целесообразно ли это?
–Да, пожалуйста, принеси, буду благодарен. – спешно закивал Мистер Шесть, вдевая назальный ингалятор, проводящий кислород.
Вода заструилась по граням стакана. Проводник держал в руках пилюлю, которую дал ему Шестой. "Откуда вы достаете яд, люди?!"– думал он, катая ее меж пальцами. – "Интересно, а каково же на вкус и вид содержимое?"– пальцы едва сдержались, чтоб не раскрыть маленькую пластичную массу. Он медлил, не решаясь бросить таблетку в воду. Потом убрал ее в нагрудный карман.
Таких шумных глотков еще никогда в жизни не довелось слыхать, но Шестой умудрился этим