– Почему ты так говоришь? – сглотнув ком, тихо спросила она.
Он взметнул бровь.
– А ты думала, что влезешь в чужую жизнь и все тебе должны быть рады?
– Но он мой отец! А ты мой брат…
– Брат? – Его аж передернуло.
Он вдруг стремительно шагнул к ней, крепко схватил за локоть и грубо подтянул к высокому зеркалу над туалетным столиком.
– Взгляни на меня и на себя, чучело. Какой я тебе брат? У нас в принципе нет ничего общего. Ты всего лишь приблудная попрошайка. Мне с тобой даже рядом стоять противно. Даже смотреть на тебя противно. И если ты рассчитывала, что будешь жить тут припеваючи, то тебя ждет глубокое разочарование. Я тебе это гарантирую.
Максим выпустил ее руку и, словно в подтверждение своих слов, обтер ладонь о джинсы, а затем вышел.
3
Отцовский водитель вез братьев в гимназию.
Артем таращился в окно, как будто впервые видел проплывающие мимо дома, Максим зависал в мессенджере, переписываясь с Ренатом Мансуровым, лучшим другом и одноклассником.
Хоть бы скинул ее фотку, интересно же.
Ничего там интересного нет. Чучело. Страшилище. Лахудра лупоглазая. Короче, полный зашквар. За завтраком чуть не проблевался.
Все равно охота посмотреть)))
Успеешь еще. Отец на днях поедет по городам и весям двигать себя среди народа, вот и замутим у меня афтерпати. Наглядишься!
О, кууул! Кстати, тебя вчера Аллочка потеряла.
Пошла она!
Вчерашний прогул Максима остался дома незамеченным. Еще бы! Подумаешь, какой-то там прогул, когда такое событие – возвращение блудной дочери в лоно семьи. Точнее, приблудной. При одной лишь мысли о ней его так и корежило. И в то же время ни о чем другом просто не думалось.
Ирония в том, что пару месяцев назад, когда они даже не знали о существовании этой колхозницы, за ужином разгорелся спор. Хотя разгорелся – это слишком громко сказано. Так, пошкварчал немного и затух за неинтересностью темы. Мать вычитала в модном журнале статейку о том, как очередная бедняжка, родившая внебрачного ребенка от какого-то селебрити, женатого причем, качает права и настойчиво претендует на хорошее содержание. Так вот, мать была на стороне «бедняжки», которую коварно обольстили и подло бросили.
«Мало того, – возмущалась, – что девчонку соблазнили и покинули, так еще и оставили с ребенком! Вот как она его должна растить одна? И бедному ребенку каково будет? Безродный, никому не нужный, нежеланный… Ужас!»
Эта манера ее – вычитать какую-нибудь ерунду, а чаще вот такую пикантность на пике шумихи – обычно вызывала у Максима легкое раздражение. Ну разве непонятно, что тут никому эти скандальные новости не интересны? Разве нельзя трепаться о звездных адюльтерах и прочих их закидонах со своими подружками? Но в тот раз он вдруг вскипел – понял, что мать себя в юности вспомнила. И его… Тогда он перечил ей грубо,