– Когда-то в нашу Синегорию пришло Онтарио тоже…
– Ты видел Онтарио? – брови у Маркизы изумленно взметнулись.
– Нет, нет, – Одери покачал головой. – Никто не хотел, чтобы мир изменился. Никто не был готов. Это было давно, так давно… Ни Одери, ни Вескис на свете не было еще.
– А потом?
– А потом – катастрофа, пш-ш-ш! – Одери развел руками. – Все. Синегории нет.
– Это от того, что Онтарио не взошло?
– Это от того, что мир не изменился. Онтарио – только знак. Вестник.
– Синегория… – протянула Маркиза мечтательно. – Где это?
– Теперь – нигде. Голос Одери был глух. – Это скрытая страна была. Для России, Украины, Джомэни, Польши – скрытая страна. В Синегории не знали о вас. А вы – о нас. Теперь – все, не о чем говорить.
Маркиза погладила Одери по руке и переменила тему:
– Одери, знаешь, я видела Онтарио. Это просто сказка. Такое яркое и глубокое, и грустное, и теплое… и нежное… и красивое… Она засмеялась. – Потрясающее.
– Да? – Одери улыбаясь смотрел на нее. – Теперь что?
– Теперь не знаю, – Маркиза стала серьезной. – Теперь нам надо лететь к нему. – Она задумалась на минуту. – Иначе будет катастрофа, да?
– Не знаю, – Одери качал головой, – не знаю. Одери не сможет лететь. Одери не летает в этом мире. Вескис умеет летать только. Вескис улетит, – Одери останется один.
Маркизе стало вдруг очень грустно.
– Нет, нет, что ты! – воскликнула она. – Это будет еще не скоро. Мы будем петь вместе и сушить траву, и пить чай. Давай я помогу тебе!
И она взяла веревку и стала перевязывать пучки трав. Так они работали и работали,
пока все травы не были разобраны и перевязаны. А потом Одери сказал:
– Пойдем, я Синегорию тебе покажу.
Холодок пробежал по спине Маркизы. Она с готовностью встала из-за стола и прошла вслед за Одери в конец маленькой кухоньки. Там, незаметная глазу, в стене обнаружилась ручка. Одери потянул за нее, – и открылся проем в человеческий рост, завешенный легкой тканью. Ткань чуть шевелилась, и словно сама собой источала свет. Одери одернул полог и вошел. Вслед за ним вошла и Маркиза.
Грот, в которое она попала, оказался просторнее кухни. На стенах потрескивали свечи; но приглядевшись, Маркиза поняла, что перед ней не свечи, а некие светящиеся сгустки неизвестного материала. На стене напротив входа висел крест, чему Маркиза не удивилась, хотя и знала, что любое исповедание веры в стране запрещено – как противоречащее правам человека на толерантность.
Однако крест был единственным знакомым ей предметом. В остальном комната была наполнена абсолютно непривычными вещами. Несколько странных округлых предметов, исчерченных непонятными знаками, стояли на специально вырезанной для них округлой полке.
– Это что? – спросила она Одери.
Он замялся:
– Это… книги, палсы. Немного, но – есть. Что осталось.
Маркиза прикоснулась к одной из них и ласково погладила. Неожиданно книга открылась. Маркиза