Самый первый мой день в школе был до боли забавный, я заблудился в нашем трехэтажном здании провинциальной школы и едва не ушел с ребятами из детского леса вместо того, чтобы впервые сесть за школьную парту.
Рассказ прервало появление коренастого пухлого мальчика, но чрезвычайно обаятельного.
– Константин Фёдорович, мы сегодня репетируем?
– Разумеется, мой юный друг, только давай обсудим это позже, ты меня отвлекаешь.
– Я это запомню, – мальчик шутливо погрозил пальцем и скрылся, за дверью, я недоумевающе проводил его взглядом, такая фамильярность с учителем была мне непонятна.
– Мы с вами потом об этом поговорим, – его губы растянулись в уже знакомой мне загадочной улыбке. – Так на чем я остановился, ах, да. Став заготовкой старших цехов я всячески активничал в школе, был мастером цеха, выступал на концертах. Любовь к школе в выпускном цехе, тогда их еще было одиннадцать, омрачилась грустью, вызванной грядущим выпуском и ритуалом отрезания хвостов. Даже в то время большинство заготовок покидало стены школы, с изрядными обрубками хвостов оставаясь слишком близко к животному.
Мне не хотелось уходить из школы и вот к окончанию первого триместра, я решил, что стану учителем, отучусь в университете и вернусь в родные стены только уже с другой стороны, со стороны учительского стола.
Как видишь, Карл, конвейер образования давно по мне плакал. Тогда я наивно полагал, что захочу работать в провинциальной школе, давшей мне, как любят говорить алгоритмизированные люди путевку в жизнь.
Сказано, сделано, тщательно подготовившись, я миновал тернии вступительных пыток и стал студентом, далеким от идеала преподавателей. Уже учась, я начал подрабатывать то в школе, то в других местах. Тогда моя система работы с детьми только зарождалась и до моего нынешнего отношения к ученикам и формам работы сними было еще ох, как далеко, я был новорожденным учителем.
Среди множества уроков мне запомнился один случай, который, наверное, и стал первым геном, нынешнего меня. Ведь учитель как художник должен не только уметь творить, он повинен иметь стиль, иначе обязательно найдется ученик а-ля Пикассо, имеющий наглость заявить, что вы неплохой учитель, но вы, такой, как все, иначе говоря, у вас попросту нет стиля. Последний ох, как важен в нашей профессии. В этом плане мы можем посоревноваться с теми же певцами. Ежу понятно, мало, уметь петь, следует это делать по-своему, тогда вас заметят, иначе вы пополните ряды серых коллег по цеху и толку от вас будет меньше, чем от зонтика для рыбы.
Вот почему меня всегда порабощала скука, когда на совещаниях посвящённых молодым специалистам, нам предлагали изучать бурду, гордо называемую «передовым опытом» именитого коллеги или педагога с мировым именем, дабы