В ранних работах Якобсон настаивал, что поэтическое высказывание – то есть «высказывание с установкой на выражение» – индифферентно к референту высказывания, то есть к реальному предмету, который обозначается словом. «Отсутствует то, что Гусерль[91] называет dinglicher Bezug», – поясняет свою мысль Якобсон[92]. В более поздней работе он утверждает, что необходимым условием поэтического является «самоцельность» поэзии:
Но как поэтическое проявляет себя? Поэтическое присутствует, когда слово ощущается как слово, а не только как представление называемого им объекта или как выброс эмоции, когда слова и их композиция, их значение, их внешняя и внутренняя форма приобретают вес и ценность сами по себе вместо того, чтобы безразлично относиться к реальности[93].
Позиция Якобсона близка к тому, что написано в письме Гуссерля к Гофмансталю: для того, чтобы обнаружить поэтическое, необходимо произвести перемену установки, перейти в «поэтическую установку»; необходимо, чтобы читательский интерес сместился от того, что описывается в стихотворении, к тому, как это описание ощущается, переживается читателем. Наш интерес больше не направлен естественным образом на описываемую реальность, но сосредоточен на том, как эта реальность предстает в словах, как она является, как она присутствует. Говоря феноменологическим языком, интерес к реальности сменяется интересом к модусу явления. Но что это означает: интересоваться модусом явления?
Обратимся к характеристике, которую дает поэтическому восприятию Виктор Шкловский в «Воскрешении слова» – одном из своих программных текстов, написанном в 1914 году, то есть еще до образования ОПОЯЗа:
Если мы захотим создать определение «поэтического» и вообще «художественного» восприятия, то несомненно натолкнемся на определение: «художественное» восприятие – это такое восприятие, при котором переживается форма (может быть, и не только форма, но форма непременно)[94].
В свое время Борис Эйхенбаум назвал эту идею «принципом ощутимости формы»[95]. Если повнимательнее взглянуть на ту формулировку, которую предлагает нам Шкловский, то сразу возникают два вопроса: что означает «переживать форму» и как добиться этой «ощутимости формы»? Ответ Шкловского на второй вопрос известен: есть некоторые приемы, некоторые методы, к которым могут прибегнуть и писатель, и читатель. Равным образом и Гуссерль для перехода в феноменологическую установку тоже предлагает нам некую технику, технику «феноменологического ἐποχή». На первый вопрос такого очевидного ответа нет, но мы надеемся, что сопоставление феноменологического и формалистического подходов поможет нам прояснить этот вопрос.
Гуссерль не объясняет, каким именно образом произведение искусства «перемещает нас» в эстетическую установку,