Я не беру кыстыбый. У меня есть своя мама…
Лампы ресторана смотрят на меня с укоризной. Я для них чужая. Временами они кажутся далёкими как звёзды. Да и сама на них смотрю нехотя.
– Я каждый год на Сабантуй[8] приезжаю. Как спонсор… Неужели ты не видела меня ни разу? – Искандер ждёт ответа, прервав мои воспоминания.
В нашей деревне Сабантуй проходит на райском местечке – на лугу нашего детства. Его со всех сторон окружают леса, словно сторожа, высятся горы…
– Если даже и приезжаю, я не хожу туда. Там не бывает моих духовных друзей.
Как и следовало ожидать, не понравился мой ответ ему. Промолчал. Он и сам хорошо знал, что на Сабантуй в последние годы ходят спонсоры и те, которые на что-то надеятся от них.
Слово «спонсор» напомнило мне о мечети, возвышавшейся в нашей деревне. Построил её Искандер. Жена его Гулькай иногда приезжает и даёт уроки религии.
– Односельчане тебя зауважали за мечеть, благодарны тебе, – продолжаю беседу. – Сама слышала.
– Правда? Неужели так говорят?! – глаза его загорелись.
– Ну да, так и говорят. Давай попросим одного журналиста, пусть напишет о тебе, вся республика узнает, – говорю я, – добро должно возвратиться добром… не правда ли?
Искандер громко рассмеялся. Потом наклонился ко мне и шёпотом сказал:
– Пожалуйста, Лейла. Не пиши об этом, а то станут проверять каждый кирпич.
Я растерялась. Полагала, что все мечети строятся из халяльного кирпича. Стало неловко от своей наивности.
– Может, в деревню проложить асфальт? – продолжил Искандер, – сосед Ихти-агай каждый раз об этом просит, – он, сам того не замечая, опять погладил набитый деньгами карман, – и родник можно будет повернуть в сторону деревни…
Когда услышала про Ихти-агай, я рассмеялась. Он был у нас шутником, каждый раз, когда я приезжала, твердил и мне, что будет просить Искандера проложить дорогу. И добавлял: «Времена порченые, а дороги прочные…» Про это я промолчала.
– Да и на кладбище невозможно проехать. Там и мой папа, и твои родители лежат. Все наши бабушки-дедушки, вся деревня… Если зайдёшь туда, то кажется, что ты один блуждаешь на этом свете, – сказала я, вспомнив, как кладбище с каждым годом расширяется, а деревня будто становится меньше.
– Да… – его голос дрогнул.
На крыше ресторана плясали дождевые капли. На улице усиливался дождь.
– Надолго ли испортился день? – Искандер вопросительным взглядом посмотрел на меня.
– У осени разные дни, – ответила я.
– Да…
Наконец-то, и мы выросли. Перешли в восьмой класс. Ленты с волос упали. Чтобы не отставать от одноклассниц, и я отрезала свои косы. Единственная нить с Искандером была порвана, он уже не мог играть моими лентами…
Мы всё так же выезжали на колхозные поля собирать картошку. Разными бывают осенние дни. Часто идёт моросящий дождь. Все залезаем в кузов машины. Дрожим от холода, от ветра.