– Прошу вас, постарайтесь вспомнить, кто передал вам эту записку! – попросил я. – Это сейчас очень важно!
– Нет, честное слово, не помню!
Сейчас Виджаядев был похож на добродушного растерянного медведя. Неожиданно меня озарило. Не знаю, как это назвать – интуицией или наитием?
– Возможно, этот человек был худым, высоким и светловолосым, с бледным, как будто болезненным лицом? – подсказал я.
– Мм-м… Как будто бы… – неуверенно произнёс начальник ГСС и с сомнением покосился на меня. – Точно утверждать не стану.
Я сел рядом с ним на сидение, задумчиво глядя в пространство пред собой.
– Поймите, мы сделали всё возможное, – заговорил, словно оправдываясь Виджаядев. – Всё, что было в наших силах.
– Да, да, конечно! – устало отозвался я.
– Будем возвращаться? – спросил пилот, снова заглянув к нам из кабины.
Виджаядев и его молчаливый помощник вопросительно посмотрели на меня.
– Нет. Пролетим ещё раз над ущельем!
Я прошёл в пилотскую кабину, сел в одно из свободных кресел, пристегнул ремни безопасности. Пилот привычно потянул на себя штурвал. Аппарат на мгновение завис на месте, не спеша, развернулся и неторопливо двинулся на север.
После широкой долины мы окунулись в узкое ущелье. Красные стены его, изрезанные забелевшими трещинами, казались страницами древних рун. Полчища горных вершин парили в бесконечных просторах, наполненных искрящимся чистым сиянием снегов. Их подножья утопали в вечной тени, и казались мрачными и унылыми. Когда же гравиплан вдруг опускался туда, его обступали грозные стены и осыпи круч, порывы ветра начинали сильно раскачивать аппарат, грозя разбить его о скалы. Туман, исходивший от мутных потоков, бесновавшихся внизу, сгущался всё больше, обволакивая горные склоны, и тогда пилот вынуждено поднимал гравиплан на добрых пару сотен метров над этой мокрой и сумрачной глубиной.
После нескольких неожиданных подъёмов и поворотов в узких проходах, мы оказались на широком пространстве, окружённом разноцветными горами. На западе череда зубчатых вершин теснилась крутыми обрывами и осыпями, постепенно переходя в узкий туннель, уходивший в сумрачную сырую мглу, поднимавшуюся со дна горного потока.
– Вот оно, Монастырское ущелье! – сказал Виджаядев, склонившись ко мне и указывая вперёд.
Даже с высоты нашего полёта виднелись тучи брызг, поднимавшихся над водой. Солнечные лучи, с трудом достигавшие дна ущелья, дробились в них радужными всполохами. Ледяной ветер сгонял мокрую дымку на скалы, где она оседала наплывами инея. Отвесные стены ущелья поднимались рядами, закрывавших небо обледенелых уступов. Далеко внизу можно было