Ряды частных заведений, когда-то богатые световой рекламой, сейчас выглядели мрачно: разбитые витрины, наглухо заколоченные окна и двери, на стенах домов рытвины и вмятины от пуль и осколков. Только в конце проспекта оранжевым светом горела вывеска народного театра «Судзу», где в эти дни шли агитационно-массовые представления труппы артистов Народного Фронта. В противоположной стороне от него болезненно мигала реклама ресторана «Волшебный Гарем». Замысловатая иероглифическая надпись вспыхивала и гасла на фоне ночного неба голубыми гребешками. Прямо напротив меня высилось здание Народного Совета. Взглянув на часы, я не спеша, двинулся в сторону «Волшебного Гарема» в пёстром потоке людей, не занятых в этот час работой на заводах и фабриках: кто-то из них толпился около разбитых витрин, кто-то праздно шатался в поисках хоть каких-нибудь развлечений по неровным тротуарам.
У заляпанной краской витрины одного из неработающих магазинов пристроилась шумная группа молодежи. Юноши: коротко стриженные в чёрных коротких куртках, как у меня, и плотно обтягивающих штанах. Девушки в таких же куртках и коротких, выше колен юбках, с прическами типа «собачий хвост» и с сильно накрашенными лицами.
Я приостановился, с интересом рассматривая их.
Здешняя молодежь резко различалась по своим взглядам на жизнь. Одни из молодых людей и девушек были фанатично преданы так называемому «делу революции». Они активно участвовали в различных митингах и манифестациях, помогая взрослым агитаторам внедрять в массы уверенность в непогрешимости народного вождя Чой Чо Рена. Другие, наоборот, всячески противились революционным переменам, но этот юношеский протест выражался иной крайностью – уходом в преступный мир, привлекавший молодых людей своей специфической свободой от всяческих обязательств и законов. Эти, без зазрения совести, занимались контрабандой, вымогательствами и грабежами. И, наконец, третьи, самые многочисленные – их интересы, казалось, сосредоточились в каком-то ином мире, оторванном от реальности.
Наверное, подобное деление являлось результатом своеобразной защитной реакции ещё не устоявшейся подростковой психики на все страшные события, случившиеся на планете за прошедшие три десятилетия. Ведь эти подростки родились и выросли на развалинах старого мира, будучи поколением, которое не затронул революционный запал их отцов и дедов. Молодёжь не понимала, ради чего взрослые лишили её нормальной мирной жизни.
Одна из девушек, стоявших у магазина, заметила меня, и что-то шепнула своей подруге. Та обернулась, окинула меня оценивающим взглядом и развязно подмигнула. Обе громко рассмеялись. Невысокого роста паренёк, их товарищ, не спеша подошёл ко мне и попросил прикурить. Я достал зажигалку, извлёк из неё пламя, и тут заметил в толпе Наоку. Тот шёл прямо на меня. Я сразу же отметил двух