Как медленно и муторно тянется проклятый день! Телефон молчит. На душе обида и гнев. Вот и пусть, вот и правильно!.. Ты всё равно не возьмёшь трубку. После ТАКИХ слов он недостоин больше разговаривать с тобой, никогда!
Время плавно движется к вечеру. Ну и хорошо, что не звонит. На работе следует работать, а не болтать.
Тоска… Кофе, что ли, выпить? Нехотя поднимаешься, нашариваешь в кармане мелочь и… замираешь, потому что аппарат на твоём столе начинает вибрировать!..
Не раздумывая и секунды, хватаешь его:
– Алло!..
С первого взгляда?..
А я знала, что сегодня встречу тебя…
Ещё утром, когда только открыла глаза и, обдумывая детали того, что приснилось мне этой ночью, начала новый круг – свой сумасшедший день. Или может, я знала это и раньше? Чувствовала, что ты уже здесь, где-то рядом, что скоро встречу тебя?
А может быть, я просто безумно этого хотела? Ждала, что ты меня найдёшь? Кто теперь знает…
Но для того, чтобы понять, что ты моя судьба, что с этого момента ты – мой, а я твоя, мне потребовалась лишь секунда и… ни единого слова. Только взгляд…
С первого взгляда?.. О, нет! За мгновенье до него.
Глоток
Октябрь. Семь часов вечера, а уже совсем темно, как будто настала ночь. Как сильно убавился световой день… И как же не хочется работать в ночную смену.
Час до электрички. Скоротать его в доме у родителей – правильное решение; от них до станции – одна минута пешком, невозможно опоздать.
Старый дом, в котором я выросла. Люди, которых кто-то свыше назначил быть моей семьёй… Мамин бесконечный монолог, как всегда, ни о чём.
– Будешь кофе?
– Да, мам, буду.
Знала б ты, как он мне надоел! Но без него вырубаюсь, а потому буду… разумеется, буду.
Чёрная, душистая жидкость льётся в небольшую чашку. Я безучастно смотрю на этот процесс. Нет желания не то, что шевелить руками, а даже разговаривать. Но если первое от меня и не требуется, то от второго вряд ли удастся отвертеться: мама не видела меня очень давно, наверное, по-своему соскучилась; мне придётся отвечать на её вопросы: она ведь всё должна знать. А мне хочется просто лечь и закрыть глаза.
– Сколько сахара сыпать?
– Как будто не знаешь: нисколько.
– И как можно пить такой горький и крепкий кофе?
Молчу в ответ. Терпеть не могу риторических вопросов… О Боже, как же всё раздражает!
– Мне Катька звонила. У неё Родион заболел!
– Плохо…
И зачем я это сказала? Конечно, ничего хорошего в том, что заболел племянник, нет! А ещё хуже факт моегополного к проблеме. Я настолько вымотана, что мне в принципе не может ничего хотеться и никому не могу сочувствовать, и никого не могу жалеть.
Кофе дымится в чашке. Мама что-то рассказывает, стараясь перекричать телевизор. А я словно не слышу и не вижу ничего этого. Я далеко-о-о… Сама не знаю где. Но, к несчастью, а может, и наоборот, женщина, давшая мне жизнь, никогда даже не пыталась