– В последний, – подтвердила Соня. – Я здесь долго не задержусь. Я скоро уеду, вот увидите.
– Все так говорят, – Татьяна улыбнулась. – Я тоже думала, что сбегу отсюда через неделю, максимум – через две, но… Я здесь уже пятый год. И у вас, Сонечка, ничего не получится.
– Посмотрим, – Соня улыбнулась.
– Да тут и смотреть нечего, – Татьяна поднялась и вышла из класса. А Соня ещё долго сидела за партой и смотрела на чёрную доску, на которой белым мелом были выведены какие-то формулы.
Соня так долго на них смотрела, что они превратились в белое снежное поле, по которому помчались расписные санки…
– И-эх, мороз-воевода, дай ходу! Не морозь, не пугай, лучше снегу поддай! – звонко кричит Алексашка, разгоняя коней.
Ветер свистит в ушах. В лицо Соне летит снег. Алексашка поёт громко. От этой песни на сердце у Сони сладкая истома.
Как по полю, полю снежному
Прокачу я мою нежную.
Прокачу мою красавицу,
Ей со мной кататься нравится.
Золотые бубенцы,
Перезвон малиновый,
Мчимся с миленькой моей
Вдаль дорогой длинною.
Снег летит из под копыт,
Да мороз лютует,
Только Соня не грустит,
Знай меня целует.
Ой, ты, Соня моя Сонюшка.
Ой, ты, воля моя волюшка.
Ой, мороз ты воеводушка,
Не губи мою молодушку.
Не губи, не пугай.
Лучше снегу поддай.
Ни мороз нам нипочём,
Ни метель, ни ветер,
Мы счастливые с тобой
Самые на свете.
Тройка резвая летит,
Солнце светит ярко,
От медовых губ твоих
Ой, на сердце жарко…
– Больно ты прыткий, Алексашка, господскую дочь своей называешь, – пожурила его Соня, чтобы скрыть радость.
– А что такого? – спросил он смеясь.
– А то, что папенька мой ни за что не согласится меня тебе в жёны отдать, – ответила Соня.
– А это мы ещё поглядим, Сонечка, – сказал Алексашка, приобняв её. – Я ведь так просто не отступлюсь. Я за тебя, Сонечка, сражаться стану.
– С кем сражаться-то, мой друг? – улыбнулась Соня.
– Да хоть бы и с папенькой твоим, Максимом Максимовичем, – ответил Алексашка.
– С папенькой сражаться не нужно, – строго сказала Соня.
– Не нужно, значит не буду, – рассмеялся он. – Сразимся потом, когда враг какой-нибудь найдётся.
– Потом враг непременно найдётся, – поддакнула ему тогда Соня…
Теперь помощь Алексашкина была бы кстати, но верного Алексашки рядом нет. Соня вздохнула, встала, поплелась в свою комнату. Разговаривать ни с кем не стала. Хотелось денек-другой побыть обиженной, но меланхолия затянулась на несколько месяцев.
Постепенно Соня свыклась с обстановкой пансиона, со странными