Довязывая носки на продажу, чтобы обменять их на одной из бесчисленных станций по пути в эвакуацию, все вспоминала и вспоминала прошлое Елизавета Яковлевна, с запоздалыми сожалениями о былом. С печальными размышлениями о том, что как всякий потоп по капельке собирается, так и грехи людские по капельке слагаются в одну большую беду. Запоздалые сожаления и раскаяние об участии в тех революционных сходках, которые и были теми каплями и ее греховности в общем потоке, который потопил, убил всю прежнюю жизнь, весь уклад жизни, выстроенный трудом и судьбами поколений, – облегчения ее душе не приносили. А теплушки, увозящие их в эвакуацию, тряслись, а холод и голод терзали немилосердно, словно радуясь живой добыче – жизнями тех, кто в надежде на спасение ехал в неизвестность эвакуации.
Капитолина Карповна проснулась и, увидев, что Елизавета Яковлевна достала икону Архангела Михаила, насторожилась. И поспешила вмешаться в ее уроки рисования для ее дочерей:
– Опять Вы, мама! Спрячьте икону! И умоляю – только не рисуйте иконы! Как давно все едем и едем, – тяжело вздохнув и закашляв, пробормотала она.
Елизавета Яковлевна, смутившись, забрала у внучек их рисунки. Убрала их себе под подушку и, словно оправдываясь перед дочерью за оплошность, пояснила:
– Так я же просто показать Капе, как я раньше писала иконы. Ведь и этого Архангела Михаила я сама написала, еще тогда в иконописной мастерской моего отца. Хорошо нам тогда было. Все вместе! Вся семья! Хочу поучить их рисовать.
– Поймите, мама! Их отец теперь даже не директор школы, как было до войны, а начальник Отдела пропаганды нашего города! Ляпнут лишнее девочки где-нибудь, просочится и дальше пойдет, что дочери номенклатурного работника иконы рисуют! И что с нами со всеми за это будет? Опасно!
Елизавета Яковлевна, желая замять неприятный разговор, вскрикнула:
– Ой! А кажется подъезжаем к какой-то станции! А я носок-то не довязала! – и с этими словами Елизавета Яковлевна стала торопливо довязывать носок, пока поезд замедлял ход. Другой, уже готовый лежал рядом.
Стихийный рынок около вагона возник неожиданно быстро. Елизавета Яковлевна устремилась туда. Зацепившись за ее подол, едва поспевая за нею, побежала и маленькая Маргарита, что-то зажавшая в ручонке.
Елизавета Яковлевна, держа в руках те самые носки, встала с ними в ряд торгующих, предлагая свой товар на обмен на что-то съестное. Рядом с нею встала и Рита. Подбежала к ним и Капа с чудесными кружевами Елизаветы Яковлевны, которые обычно вязала Елизавета Яковлевна вместо привычного рисования. Капа развернула их и держала на вытянутых руках. Но Елизавета Яковлевна отнюдь не похвалила ее:
– Внученька! Да кто же теперь кружева возьмет? Кому они нужны? Теперь война! Кругом теперь война.
Рита была очень серьезна и рада, что