Сперва башня казалась неуютной и даже подавляла своей таинственностью. Но скоро ее полюбили. Она стала башней их – Пограничников. И называли они ее теперь как бы с большой буквы. Правда, внутри собирались нечасто. Только если уж очень донимала дневная жара, шли в каменную прохладу пристройки. Там, будто скамейки, лежали буквой П гранитные брусья. Очень удобно. И все-таки чаще всего ребята сидели снаружи, вокруг маленькой костровой площадки. Потому что неловко было шумом и разговорами беспокоить маятник, меривший семисекундными отрезками вечность.
Маятник уважали. Говорили рядом с ним вполголоса. Лишь Филипп, если был один, позволял себе нахальство. Вспрыгивал на шар и садился, растопырив ноги. Качался туда-сюда, млея от удовольствия. Казалось бы, что за радость для мальчишки, который за один миг может «качнуться» в невероятные края? А вот поди ж ты… Одна была неприятность: соскальзывая с шара, Филипп часто цеплялся за отогнутый конец медной ленты и рвал штаны.
Если посчитать, сколько раз собирались у Башни, то вроде бы и немного. Но всем казалось, что случается это давно и многократно: и разговоры у костра, и небо в густых звездах, и негромкие «щелк… щелк…» маятника. И теплое, прочное ощущение, что все – свои, все – друзья… И смесь русского и реттербергского языков, на которой они говорили, тоже скоро сделалась привычной.
Таким вроде бы неизменным все это стало, что Витька очень удивился, испугался даже, когда из темноты шагнул однажды к костру незнакомый мальчик.
Небольшой, ровесник Филиппа. В летнем парусиновом костюмчике с якорем на кармане, в пыльных красных кроссовках. Светло-русый, давно не стриженный, с неприметным лицом, на улице и не обратишь внимания на такого. Но здесь… Откуда?
Витька смотрел на незваного гостя просто обалдело. Но… через несколько секунд сообразил: не такой уж он незнакомый. Виделись один раз – в Верхнем парке, у скульптуры. А остальные Пограничники – те просто-напросто обрадовались:
– Юкки!
Он заулыбался, хорошо так:
– Я иду, вижу огонь… Я погреюсь с вами, можно?
Его усадили у костра. Ежики выкатил из золы печеную картошку. Юкки сидел на корточках, молча ел, мазал угольной кожурой губы, слизывал с коленок картофельные крошки.
– Как дела на Дороге? – спросил наконец Рэм.
– По-всякому, – тихо ответил Юкки. – Идешь, идешь… Много людей…
– А… сестренка? – осторожно сказал Ежики.
– Она в Райдосаре сейчас, я узнал… Встретимся, не привыкать… Не в этом дело. – Юкки заметно погрустнел.
– А в чем? – нерешительно спросил Ежики.
– Вообще… В Дороге. Куда она?.. – Юкки вдруг улыбнулся, зевнул. – Я тут посплю, ладно?
Рэм дал ему свою ветровку.
– Закутайся и ложись…
…Однажды в полдень появился князь. Пеший. Лошадь вел в поводу. Здесь уж все удивились. Кроме Филиппа, который неизвестно почему заорал