Подружки Виктории любили ее, учили краситься и одеваться, все время причитали как несносно Лира выглядит в своих джинсах и майках. Лира до боли в животе смеялась их скабрезным и не злым шуткам по – поводу ее монастырского образа жизни, ей приятны были их попытки сделать из нее истинную Леди и королеву красоты, которые проводились всегда громко. С завидной активностью в выборе подходящего для Лиры туалета, они мгновенно умудрялись сделать в квартире фантастический бардак. Но потом, когда ее внешний вид был выше всех похвал, вся эта гомонящая и яркая толпа сбивалась в единую пеструю лавину и тащила Лиру в клуб. А на утро они с Викторией еле волокли ноги домой. Виктория падала на кровать, а Лира с кружкой кофе в одной руке и увесистой сумкой в другой, бежала на работу. Там она обычно запиралась в кабинете и спала на столе, подложив под голову куртку. Но несмотря на бессонные ночи и полный свинарик, который царил дома, она чувствовала себя счастливой и легкой.
Дом затих, Виктор блаженно посапывал на диване в гостиной, а Лира лежала в темноте без сна, мысленно копаясь в своем прошлом. Виски не принесло желанного забытья, а лишь усугубило ощущение провала в бессмысленность собственной жизни. “Может быть Господь уже посылал мне любовь, а я не заметила ее? Но можно ли не заметить солнце?” – думала Лира. Она перебирала воспоминания одно за другим, раскладывая их перед собственной душой, словно открытки, цветные и черно – белые, яркие или поблекшие от времени, и не одна из картинок не тревожила ей сердце. Душа спокойно взирала на лица и события, но без трепета и сожалений, когда перед ней представали все джентльмены, которые встречались на ее пути. Их внимание, а порой и настойчивость служили лишь лейкой для ее самолюбия. Но никого из них не любило ее сердце, вспыхивала иногда короткая страсть, как напоминание о принадлежности к миру животных. А потом, когда все проходило, неизменно всплывал один вопрос “Зачем?”, и этот вопрос был наполнен больше удивлением, чем пустотой. Через всех этих мужчин Бог будто испытывал ее, или давал ей выбор или шанс, и все эти не сложившиеся и не начавшиеся отношения составляли ее жизнь в прошлом, которое поблекло перед жизнью в настоящем. Но и за прошлое Лира искренне благодарила Бога сейчас, пока это чувство не возросло, потому что ее мысли вошли в другое русло. Рассвет для нее начался с черно – белых гравюр мастера Доре.
“Дорогой Отец, Создатель, единство с Тобою я ощущаю сейчас, когда в сердце моем Ты возжег звуки бессмертной поэзии! Об этом знали только Великий Тициан и божественный Иоганн Бах, это была их неосознанная тайна, а Ты дал мне возможность осознать ее! Я родилась вновь и только тогда смогла увидеть какой яркий и прекрасный мир выстроил Ты одним дыханием Твоим! И дыхание Твое я чувствую в сердце, ибо наполнено оно счастьем выше понимания человеческого, потому что в нем есть любовь. Всей душой, всем существом своим я люблю Светоносного сына Твоего и чувствую, что эта любовь и есть та самая истина, что выстилает дорогу к Твоим