Англичане, не зная в точности о том, что им угрожало, но пораженные присутствием одного флота в Бресте, а другого в Ферроле, встревоженные, кроме того, отплытиями эскадр из Тулона и Кадиса, усилили мощность блокады. Перед Брестом они держали два десятка кораблей под командованием адмирала Корнуоллиса, и 7–8 кораблей перед Ферролем под командованием адмирала Кол-дера. Адмирал Гантом уходил с рейда и возвращался на него, становился на якорь в Бертоме и возвращался на внутреннюю якорную стоянку, уже два месяца держа всех людей, и солдат, и матросов, на борту без увольнений. В своем недовольстве он не раз спрашивал разрешения дать бой, чтобы выйти в открытое море, что ему строго-настрого запрещалось.
Наполеон, рассчитав, что в середине мая становилось опасно заставлять Вильнева, Гравину и Миссиесси и дальше ждать на Мартинике и что английские эскадры, пустившиеся в погоню за ними, в конце концов до них доберутся, еще раз изменил последнюю часть своего плана. Он решил, что коль скоро Гантом не отплыл до 20 мая, он больше не станет отплывать и будет ждать в Бресте, когда его разблокируют. Вильнев получил приказ возвратиться вместе с Гравиной в Европу и совершить то, что поручалось прежде Гантому, то есть разблокировать Ферроль, где он должен был найти пять французских и семь испанских кораблей, затем подойти, если сможет, к Рошфору для соединения с Миссиесси, который, вероятно, к тому времени вернется с Антильских островов, и наконец, появиться перед Брестом и открыть выход в море Гантому, что доводило общую численность его кораблей до пятидесяти шести. С такой невиданной доселе на океане эскадрой ему предстояло войти в Ла-Манш.
План был вполне осуществим и имел даже большие шансы на успех, как вскоре показал ход событий. Однако он был менее надежен, чем предыдущий. Новый план обладал тем неудобством, что вынуждал Вильнева к одному сражению перед Ферролем и к другому – перед Брестом; и хотя в обоих случаях перевес сил оказывался на его стороне, не было уверенности, что эскадры, которые он должен разблокировать, успеют прийти ему на помощь и принять участие в сражении. Сомнительное сражение способно деморализовать генералов, чье доверие к морю невелико, какими бы храбрецами они ни были. Адмирал же Вильнев, хоть и бесстрашный солдат, не обладал твердостью, соразмерной его шансам, и оставалось только сожалеть, что прекрасная погода помешала осуществлению первой комбинации.
Изменение, привнесенное в план обстоятельствами, стало последним. Все комбинации Наполеон обдумал и принял решение в самый разгар празднества, как рассказывает он сам в постскриптуме к одному из писем. Он тотчас отдал необходимые распоряжения. В Рошфоре подготовили два корабля под командованием контр-адмирала Магона. Он не мешкая снялся с якоря, чтобы доставить на Мартинику весть об изменении решений Наполеона. Снаряженные в Лорьяне, Нанте и Рошфоре фрегаты готовились отплыть туда же, как только получат