Никто из жаждущих расправы над барымтачами сарбазов даже не догадывался, что на самом деле старик насылал проклятия на спрятанное в рукаве шило, и прилюдно казнил иглу, втыкая его в землю.
Преследователям ничего не оставалось, как только разводить руками: невозможно было не поверить седобородому старцу, клянущемуся, глядя тебе в глаза, своим потомством в невиновности перед самим Аллахом.
А в это время высыпавшие из юрт краснощёкие молодухи, татешки и ажешки, с гневно поджатыми губами, демонстративно выносили из юрт пустые казаны и кастрюли.
– Можете с собой это железо забирать, без надобности оно, которую неделю не прикасаемся к ним!
Бабы не врали, недаром посуда в их руках блестела начищенными боками. Ворованное мясо женщины приноровились варить в самоварах. Страх и голод заставляли быть изворотливыми.
После того, как непрошеные гости уходили ни с чем, Кулназар приказывал домочадцам принести новое шило на случай, если кто вздумает вернуться.
Когда же под покровом ночи аульчане тайком у себя в юрте ели жаркое, то обязательно благодарно приговаривали:
Кулназарым бар болса, біз
Куырдаксыз болмаспыз.
(Будет жив наш Кулназар, мы
не останемся без куырдака).
Біз* – мы;
Біз* – шило.
Бабьи уловки
Уже по громкому стуку в дверь Нинка догадалась: муж пьян и взвинчен.
– Где топор? – закричал он с порога и прошел на кухню, оставляя на полу грязные следы. – Где? Я порубаю их! Порубаю…
Нинка поняла: опять ввязался в драку, опять ей придется изворачиваться, подыгрывая ему.
– А порубай, – равнодушно протянула она. – Только топор завернуть надо, чтобы патруль не отобрал.
– Так заверни! Да побыстрее! – торопил муж, полный безудержного желания отомстить своим обидчикам.
– Подожди, бумагу поплотнее вытащу… – Нинка полезла в кладовку. Прикрыла топор тряпками: пусть теперь ищет.
– Мне порубать их надо, – уже медленнее, сонливее проговаривал муж, и Нинка взяла инициативу в свои руки:
– Да порубаем, конечно, но лучше это сделать утром. Сейчас темно, они могут спрятаться. А утром вместе пойдем.
– Вместе? – обрадовался муж.
– Да, вместе утром, утром. – Нинка успела разогреть борщ. Приподняла крышку. Тонкий запах зелени и мяса пошел по комнате. Муж устало опустился на стул. Нинка поставила перед ним миску и… не удержалась, спросила:
– Наливать? Или топор будем искать?
– Наливай! – кивнул муж.
И пока он ел, с удовольствием причмокивая, Нинка думала о том, что настала пора вознаградить себя за такие вот минуты нервотрепки. А то озлобится, сама схватится за топор, и тогда не быть