– Идете сюда.
– Зачем?
– Что значит, зачем? Кинем жребий, мужчина это или женщина.
– Они дернулись, но так и остались стоять на месте.
– Что?
– Не получае-цца! Милорд.
И пришел тот, кото чуть не выгнали: Веня – что, пожалуй, даже, из Алупки.
– Но почему? – очень удивился Веня.
– Где твой пароль? – спросили его дамы.
– Вам мало того, что вы свободы? – он указал на Малину и Маркизу, усаживающихся за стойку.
– Так в баре всё равно ничего нет.
– Сейчас меня найдет моя метаморфоза, и при нашем воссоединении вино появится. Даже кофе.
И она прискакала причесанная и умытая, только что не накрашенная.
И.
И Веня упал с высокого барного стула, так как – этеньшен – увидел свою жену, и не из Алупки, как он надеялся, увидит, свою Венецию, как Бродский – меланхоличку Малышку на Миллион, а, тоже свою, но, увы, только:
– Законную, – которая искала его – сбилась с ног – еще со времени до произошедшей метаморфозы, однако, со:
– Всем миром.
– Это не я, – сказал Веня.
Но после легкого апперкота по затылку, сделал поправку:
– Ах! это ты? И знаешь что, я звал тебя, и рад, что вижу.
– Я не рада. И знаешь, почему?
– Да, тебе нужен подарок, я сейчас пойду – здесь недалече – Бриллиант, Рубин, или, что у них есть еще там, магазин для Новобрачных, и принесу тебе обручальное кольцо.
– Этого мало. Ты обещал мне кольцо пятнадцать лет назад, и теперь, даже если не считать проценты, как у капиталистов и предпринимателей – выйдет раз в сто дороже.
Герм посчитал на калькуляторе:
– Пятьдесят три тысячи, – и добавил, – как раз столько стоит золотое кольцо с ониксом.
– Ты поедешь за ним в Америку, милый?
– Я видел такое, – сказал Герм.
– Я тоже, – сказала Маркиза, – но без того, чтобы что-то было, ибо это был Коряга.
– Мне всё ясно, – сказал Герм.
– Да, милый, расскажи нам своим подданным.
– Я не могу так, мне надо обязательно кого-то избить, – и посмотрел на Веню.
– Нет, нет, у него и так болезненный вид, проверь на мне своё интеллектообразие. – И чтобы Вова прекратил умствовать в дальнейших поисках истины, прямо через стойку ударила в подбородок. И мало того, когда он поднялся, держась слабеющей рукой за бутылку Хеннесси, мало удивившись ее – в общем-то – обещанному появлению, перепрыгнула через стойку в бар, а Вене предварительно дала по мордам, как коварному изменщику.
Она решила добить Вову, – как она настоятельно его разоблачала:
– Это никакой не Герм, – и так далее, а Вова, решившись опять превратить это богоугодное заведение в прокламацию – прошу прощенья, – Прохиндиаду своих энергетических потребностей.
Она вырвала из его слабеющей лапы бутылку Хеннесси, и ударила бы ей ему по барометру, но две его телохранительницы,