– Ты не ела горячее с трюфелями, как любит Пелевин, – сказал кто-то.
– Ху из ху? – спросила Малина, – я боюсь.
– Думала, что рыбу в духовом шкафу с веточкой то ли тимьяна, то ли розмарина травить никто не будет?
– В меня был черный трюфель с быком, – сказала Малина.
– У меня белый с фазаном.
– У меня, значит, рыба с розмарином и тимьяном вместе взятыми. Но все равно, я точно знаю, что не отравился.
– А мы?! – ужаснулись прохиндиады
– Думаю, что этот торт является противоядием, – сказал прихожанин.
Они его не видели, но кто-то явно шевелился неподалеку.
– Застрял в междометье, – захохотала Малина.
– Засрал всё подземелье? – не поняла Маркиза.
К счастью, это был не какой-нибудь призрак замка Моррисвилль, а Веня.
– Он сказал, что не может выбраться из-под завала времени, – сказала Маркиза.
– Ты хочешь его спасти?
– Да, пусть пока носит за мной плащ.
– У нас нет плащей, – сказала Малина.
– Тогда плащ-палатку.
– Я нахожусь на складе под лестницей, – сказало привидение.
– Серьезно? – удивился Герм.
– А так не подумаешь, – сказала Маркиза, – кажется, что спрятался у стены за столом.
– Верно, – был ответ, – отодвиньте четвертый, или нет, пятый стол от входа, и я выйду.
Малина и Маркиза, стоя уже по колено во воде, подошли, но решили, что надо подумать, так как.
– Что?
– Мы забыли, с какой стороны надо вести отсчет.
– Чего отсчет, – не понял Герм, – конца света?
– Где конец, мы не знаем.
– Переспросите его опять.
– Он уже ничего не слышит.
– Скорее всего, вода дошла ему до подбородка.
– Я думаю, он сказал, от барабанов.
– Я думаю от туалета.
– Кинем жребий? Вова, кинь жребий на кофеварку, куда нам идти, на право, или налево?
– Кинь жребий на кофеварку, – повторил Герм, – я не понимаю пока что, как это сделать. И более того, я не Вова – жизнь, так сказать, не так хороша, как это сначала надеялось.
И Вова кинул, трехцветный, прекрасный, как маска Хелло-уина торт Маскарпоне, или что у них есть еще там, может быть Тирамиссу, несмотря на то, что в этом ресторане всегда был только один торт: бисквитный с цветами. И ничего не зависит от того, что это:
– Весна, Лето или Друг Мой Колька, – одна полька, ведущая к неизбежному диабету.
И он разделился, как пушкинский Макферсон: везде по три полосы коричневого, розового и бежевого цветов.
– Я не знаю, как определить искомую величину.
– Догадайся с трех раз, – сказала Маркиза.
– Лучше с двух! – крикнула Малина, – я устала держать.
– Я не понимаю, что он держит? – спросил Герм.
– Я