– Я только что видел её во сне, – сказал Марко.
– Это нормально – у вас сильная связь.
– Мне её не хватает.
– Разлука с любимым – страдание, пребывание с нелюбимым – страдание.
– Я хотел убить тебя. Сначала за то, что ты дал ей волшебные пилюли, которые предотвращают беременность. Потом за то, что ты позволил ей умереть, хотя был её лекарем.
– Ну так убивай, – засмеялся Шераб Тсеринг. – Она тотчас же воскреснет.
Марко хотел обидеться, но смех колдуна был таким открытым, без издёвки, что молодой венецианец только присел на кровать.
– Ты колдун? – спросил он.
– Отец мой был известный нгагпа3, но я не пошёл по его стопам. Я перенял его знания в лечении различных болезней, но я не колдун. Я – странствующий налджорпа4.
– Что ты здесь делаешь?
– Я остался здесь по просьбе Карма Пакши.
– Он колдун?
– Он великий святой, защитник всех живых существ, несущий свет знания, воплощение сострадания.
– Идолопоклонник разве может быть святым? – вскинулся Марко.
– Когда у тебя болит зуб, ты не спрашиваешь, какой веры знахарь, дающий тебе снадобье. Все хотят быть счастливыми – сарацины, несторианцы, иудеи. У всех есть мать, все испытывают боль, всех впереди ожидает смерть.
– И что он делает, Карма Пакши?
– А зачем тебе колдун? – снова засмеялся Шераб Тсеринг.
– Я хочу знать, что такое сон… – мучительно сморщив лоб, произнёс Марко. – В Тебете, рассказывают, колдуны знают всё о смерти и о сне.
– В Тебете колдуны знают, как вызвать дождь или разрушить селение градом, или сделать так, чтобы скотина рожала больше. Великий Мила до того, как стать святым просветлённым, учился у нгагпы насылать грозу и после этого с помощью молнии убил тридцать пять человек, причём своих ближайших родственников. Ему потом пришлось двенадцать лет искупать своё преступление. Колдуны ни хрена не знают. Они тебе не нужны.
– А кто мне нужен?
– Кому нужен?
– Мне.
– А что значит «мне»? Кто такой этот «я»?
Марко глупо посмотрел на Шераба Тсеринга, что-то попытался ответить, но слова куда-то делись. Тебетец зашёлся в хохоте, хлопнув Марка по плечу так, что тот снова беспомощно опустился на кровать.
*****
Три
Библиотекарь шёл, постукивая и шурша по циновкам пола тонкой резной палочкой, последние годы заменявшей ему глаза. Рабыня-караитка, на вид совсем ещё девчонка, в чьи обязанности входило смотреть за тем, чтобы старик ни в чём не нуждался, пыталась направить