Шкафный мальчик
1 апреля. Голову сломал, но не знаю, что бы придумать такого-эдакого. Идёт урок английского языка. Англичанка – звали ее Лидия Карповна – писала что-то на доске. А рядом с моей партой – шкафчик для географических карт, плоский ящик глубиной всего сантиметров тридцать. И я вспомнил, что однажды, шутки ради, умудрился в него залезть, а у одноклассников это не получалось. Комплекция не позволяла.
И я решил повторить этот подвиг. Встал, тихонько вошел в шкаф и притворил за собой дверцу.
Учительница повернулась. Смотрит – я исчез.
– Где Степанов? – осведомилась она.
Ребята смеются. Карповна под парту заглянула – нет. Окна закрыты. Из класса выйти не мог.
– Странно, – сказала она. Постояла несколько минут в замешательстве, а потом снова стала что-то писать на доске.
Я в это время вылез из шкафа и снова занял свое место за партой. Сижу как ни в чем ни бывало. И даже не улыбаюсь.
Англичанка повернулась, увидела меня, и у нее глаза стали со сковородку.
– Степанов, где ты был? – спрашивает она.
– Здесь сидел.
– Но ведь тебя же не было. Мне показалось…
– Когда кажется, крестятся, – глубокомысленно изрек я.
Тут звонок прозвенел. Перемена. Все – в коридор, а Карповна меня оставляет.
– Где ты был?
Я опять: здесь, мол, сидел, и всё тут.
На следующий день английского у нас не было. Но Лидия Карповна поймала меня в коридоре.
– Степанов, скажи, пожалуйста, где ты был. Пожалей меня – я спать не могу.
Ну, я ее пожалел, конечно. И она облегченно вздохнула. Наверное, после этого сон ее восстановился.
Альманах
Когда я принёс свои новые стихи в редакцию молодежной газеты, мне сказали, что они не газетные, а журнальные. И посоветовали переправить их в альманах «Ставрополье».
Редакция его находилась в этом же здании. Там сидел какой-то человек, который, как он объяснил, не имеет никакого отношения к альманаху.
– Андрей Максимович сейчас находится дома, – сказал он. И дал мне его адрес.
Андрей Максимович Исаков был тогда ответственным секретарём альманаха. Я читал его стихи, но они не произвели на меня никакого впечатления, как и стихи всех других тогдашних ставропольских мэтров.
Я сначала не хотел идти к нему – не хотел, чтобы свой вердикт по поводу моих опусов выносил человек, который пишет рифмованной прозой. Но потом всё-таки пошёл по указанному адресу. Мне стало интересно узнать, что этот человек из себя представляет. Поднялся на третий этаж, позвонил. Услышал чьи-то шаги. Меня долго рассматривали в глазок, но не открыли. Я услышал, что хозяин квартиры уходит, и позвонил ещё раз. Снова – шаркающие шаги. Под дверь просунулась бумага. На ней было написано: «Обойди