Хроники научной жизни. Валентин Яковлевич Иванов

устаканиваются, пульс становится ровнее, в пересохшем рту появляются первые признаки слюны. Закончив с пятой задачей, переходит к предыдущей, затем ещё к одной. И вот, наконец, до первой добрался. Но тут, забитые волной жуткого страха куда-то в самые потаённые уголки, естественные процессы его организма вдруг спохватываются, и возвращается знакомое при пробуждении утром состояние. Разница лишь в том, что утром он лежал на коечке и туалет был в двух шагах, а теперь Веня в огромной переполненной аудитории, а где туалет – толком еще не знает. Вообще-то, после решения задач и проверки, полагалось переписать их с черновиков начисто и сдать вместе с черновиками, чтобы экзаменаторам было легче было разбираться в написанных каракулях. Но тут Вене стало совсем дурно, и он понял, что еще десяток секунд, и до туалета добежать он просто не успеет. О переписывании даже и думать смешно. Бросает взгляд направо – выйти обычным образом тоже не успеть, пока двое будут вставать, давая ему пройти. Выбирает кратчайший путь: забирается на тот длинный столик, на котором лежат листки, и прыгает с высоты полутора метров прямо в нишу, где стоит эпидиаскоп. Не только боковым зрением, даже лопатками чует, как все оборачиваются ему вслед: никак у абитуриента крыша поехала. С безумным выражением лица подбегет к ближайшему экзаменатору, молча суёт ему свои черновики, и уже на полных парах устремляется к туалету. Что там о нём подумали, – уже всё равно. Успел!

      Назад, конечно, возвращаться, чтобы проверить, дописать, объяснить – правилами не предусмотрено. Идёт опустошенный в общагу и падает на койку. Сколько же он там высидел? Никак не больше полутора часов. И то ещё удивительно, что высидел и даже что-то решил. Ладно, чёрт с ним! Если хоть на трояк натянул, и то, считай, повезло. Эти сутки ничего не ест, пьёт только крепкий чай без сахара. И всё мысли гнусные лезут: «Что же это я такой невезучий!»

      Результаты письменного экзамена сообщат только через три дня, когда придёшь сдавать устный. Правда, список двоечников вывешивают уже на утро следующего дня. Утром настроение паршивое – впору вешаться. Лежит угрюмо с мыслями: «Никуда не пойду». Ребят попросил: «Будете в корпусе, посмотрите там и меня заодно». Через час приходят: «Нет в том списке тебя. На три раза просмотрели». Это уже кое что. Значит, трояк, как минимум, есть. Ладно, не будем вешать носа. Надо готовиться к следующему экзамену. Веня заправляет койку, делает зарядку, умывается. Жизнь продолжается.

      К следующему экзамену Веня, признаться, готов был ещё меньше, чем к первому. Там одни задачки нужно решать, а здесь и теоремы заучивать, да ещё с доказательствами. Но хуже всего – мысли о том, что к физике он вообще не готовился, а о сочинениях имеет весьма приблизительные представления. Хотя, с другой стороны, изнурительной зубрёжкой можно любые мысли задавить. Наконец наступил день устного экзамена. Накануне тщательно выбирал в столовке самые надёжные