«Вы сказали мне, мадемуазель, – писал он ей, – что по мнению, которое вы создали обо мне, вы надеетесь, что я не изменю своей привязанности к великому князю и не покину его при нынешних обстоятельствах. В чем же заключаются эти обстоятельства, и на какую поддержку с моей стороны вы рассчитываете? Я думаю, что я доказал и свое усердие, и верность великому князю, объяснив ему, даже опасаясь навлечь на себя его немилость, неправильность его поведения в его несчастной связи с вами. Мне известно, как и вам, что связь эта не имеет сама по себе ничего преступного: я знаю вас и слишком уважаю вас обоих, чтобы питать в этом отношении хотя бы малейшее подозрение. Боже, сохрани меня от этого!
Но можете ли вы, мадемуазель, утаить от себя несчастье, раздор и уныние, которое связь эта породила в великокняжеском семействе? Можете ли вы не замечать чудовищного пятна, которое наложила она на репутацию великого князя и на вашу, а также тех несчастных последствий, которые могут произойти от этого?
Если вам не приходилось до сих пор серьезно об этом поразмыслить, я прошу вас, как милости, принять в соображение все, что здесь происходит: вникнуть в ужасное недоразумение, существующее между обоими супругами, поразмыслить над теми толками, которые одинаково вредят и вашей чести, и чести великого князя, а между тем нераздельно связаны с внешним характером и продолжением вашей связи. Подумайте об укоризнах, которые вы навлекали на себя со стороны всех, нарушая мир особ, возбуждавших до сих пор удивление и почтение своим замечательным единением. Вспомните, наконец, о том страшном отчете, который вы должны будете представить на Верховном Судилище за то, что не приложили своих стараний для водворения согласия между сторонами, которые вы столь несчастно разъединили, хотя и не по своей вине. Я не сомневаюсь, что, размыслив обо всем этом с полным вниманием, вы воодушевитесь мыслью принять какую-либо действительную меру, могущую водворить мир в возмущенных сердцах и особенно в сердце великого князя, который, кажется, очень в том нуждается и в котором вы принимаете участие. Уверяю вас, что, сделав это, вы лучше всего засвидетельствуете пред великим князем свое участие к нему; это также есть лучший совет, который я могу предложить вам, и единственное средство, которым мне возможно доказать свою верность и привязанность к великому князю и мою заботу о вашем истинном благополучии».
«Удаление Нелидовой, – говорил другой современник, – удовлетворит желаниям всех честных людей и заставит забыть огорчения, которые причинила великой княгине эта история. Высокие добродетели великой княгини заставили всех сочувственно отнестись к ней: нет женщины, которая более ее заслуживала