Сон разума. Георгий Константинович Левченко

легко и сил особо не отнимала: с 9 до 5, пять дней в неделю, и достаточно. А вот то, что в доме она была настоящей хозяйкой, необходимо отметить особо, ведь уже дня через три, как та въехала в квартиру Фёдора, все вещи начали находиться на своих места, грязное бельё не залёживалось в корзине неделями, даже за диваном более не валялись обёртки от конфет и в холодильнике всегда оказывалось, что найти. Привычка, а, главное, умение заниматься домашними делами пришла к ней в отрочестве, причём выполняла она их непринуждённо с непонятным окружающим удовольствием. И, наконец, надо прибавить, что несмотря на всю неопределённость своих чувств, Фёдор прекрасно понимал, какой хорошей матерью Настя могла бы стать, бывали даже минуты, когда он всерьёз подумывал завести детей и завести их исключительно с ней. Словом, она была ровно тем, что нужно любому другому нормальному мужчине.

      Фёдор лёг, однако ему никак не удавалось заснуть, он постоянно, но осторожно ворочался, боясь разбудить свою подругу. Странное ощущение, желание тут же, сей же час доделать то, что осталось незавершённым буквально на чуть-чуть, несколько растянутых ночных часов теребило его душу, а между тем в голове ревностно сидела мысль, поскорее бы завтра вернуться к дневнику. Он чувствовал начало чего-то нового, неизвестного, быть может, и разрушительного, однако до конца ещё не давал себе отчёта в своих ощущениях, вновь и вновь понимал, что покой прежней жизни окончательно нарушен, но каким именно образом, пока оставалось для него загадкой потому, что сама жизнь не представлялась ему самостоятельной, сравнивать было не с чем. Встав среди ночи и на цыпочках выйдя на балкон, чтобы покурить, Фёдору вдруг подумалось, как давно он не видел звёздного неба, подумалось спокойно, без экзальтации и восхищения, – оно непосредственно бросилось в глаза и ненадолго отвлекло всё внимание. Нет, никаких особенных мыслей или чувств не возникло в его душе, было достаточно уже того, что оно выглядело холодно и безмолвно, нисколько не нуждаясь в своём созерцателе. А внизу слегка шуршали не окрепшие молодые листья, улица была плотно освещена фонарями, пока он свисал с сигаретой из приоткрытого окна, по ней проехала пара-тройка машин, шумя колёсами по немного влажному асфальту, – ничего примечательного. Холод бодрил, свежий воздух чуть-чуть успокоил мысли; докурив и постояв ещё минут с 10, наслаждаясь спокойствием и тишиной, Фёдор, наконец, вернулся в спальню, но заснуть удалось всего на 2-3 часа, поэтому утром встал сильно не выспавшийся и немного раздосадованный.

      Когда он только-только успел умыться, на столе уже стоял по обыкновению плотный завтрак из румяных, немного недожаренных оладий (как ему нравилось), сметаны в пластиковом белом стаканчике, мягких сдобных булочек, купленных вечером и ещё не успевших зачерстветь, и чая – Настя вставала гораздо раньше него, она была жаворонком да и не любила много спать. Сидя на стуле уже одетая и накрашенная, попивая свой привычный утренний кофе из огромной белой сафьяновой кружки, которую