– С вас две штуки, или он пишет заяву.
– Тысяча – это предел.
– Как знаете, юноша. Я свою задачу выполнил. Платить или нет, и сколько – решать вам. Я иду спать.
– Подождите. Я посоветуюсь с друзьями.
Ромка вытащил брюхо из-под стола, подошёл к барной стойке, созвал товарищей по несчастью. После первых слов Ромки дружки-тарантины взглядами превратили меня в перфокарту. Я улыбнулся. Тарантины отвернулись.
Ромка уламывал дружков три вечности подряд. Я чуть не заснул.
Ромка принёс вердикт коллегиума с самой чёрной траурной миной, которую только видел свет.
– Мы согласны. Сколько возьмёте за доставку денег пострадавшему?
– Сотню.
– Так мало?
– Сто баксов.
– Так много?!
– Спокойной ночи!
– Постойте!
Ромка порылся в портмоне, выудил купюру, протянул мне.
– Держите свою сотню.
Я сунул хрустик в карман футболки. Ромка отчитал двадцать сотен отступных, протянул мне. Краем глаза я засёк жадный взгляд ромкиной мартышки, прикованный к пачке денег. Я сунул деньги в задний карман.
Ромка приподнял бровь.
– Потерять не боитесь? Вдруг выпадут?
– Разве что помогут ваши дружки.
– Я в такие игры не шулерю. Мои вас не тронут.
Я хмыкнул. Ромка замялся.
– Эээ… Что вы сделаете с вашей информацией?
– Оставлю на память.
– Так не честно. Мы же договаривались…
– У вас стиратель памяти есть? Я обещал молчать, а не забыть. Но если вы ещё раз очкарика стукнете, я сообщу о нашей сделке куда надо. Не нравится? Забирайте деньги, и разбежимся.
Спокойной ночи Ромка мне не пожелал.
Когда возвращался домой, в самом тёмном месте парка – подальше от чужих глаз – я переложил тарантиновы отступные в передний карман. В задний вставил наискосок лезвие опасной бритвы.
Всю дорогу домой я краем глаза видел позади себя тень. Мои движения тень не повторяла. Отбрасывал тень мой попутчик. Следил за мной от ромкиного кабака. В детстве мой спутник в прятки не играл, иначе бы крался по тёмным углам, а не вышагивал по пятнам лунного света на асфальте.
*
*
За полсотни метров до дома я взял курс на свой подъезд, чем дал попутчику понять, где живу. Чтобы спутник усёк: время пришло, можно и опоздать. У подъезда я замедлил шаг, сделал вид, что прихрамываю. Через несколько шагов остановился, снял мокасин: мол, вытряхиваю камешек.
Три секунды спустя мне в поясницу упёрлась острая железка. Я поднял руки. Когда попутчик раскрыл рот, меня окутало облако пивной отрыжки.
– Гони бабки!
– Откуда, командир?
– Закрой рот, и давай бабло!
– Руки опустить можно? Если нет, то поройся в задних карманах. Там валяется какая-то мелочь.
Попутчик сунул пальцы в мой карман, напоролся на бритву, ойкнул.
Когда