так, чтобы улица наша стала гладенькой, и никто больше не ломал бы на ней
каблучки…» – вот и всё, что сказала Анечка.
И тут в небе произошло странное приятное сияние (Некоторые очевидцы потом
утверждали, что пошел дождь и раздался сакральный голос, но нам это кажется
невероятным), и через какую-то секунду улица Благодатная стала совсем иной -
гладкой, как шелковая ленточка. – Случилось чудо!
После некоторой паузы свидетели чудесного преображения счастливые и
удивленные уже бежали на работу, то и дело нашептывая про себя: «Улица стала
ровной», «улица стала ровной», «улица стала ровной»…
РОВНОЙ Благодатная остается и по сей день на радость всем жителям
микрорайона и др. Такая вот история…
Говорят, недавно другой ангел (по фамилии Микрошевич) замуровал один из
выходов подземного перехода на ж/д. ст. Броневая. Интересно, к чему бы это?
БУЗУКОВ, БУЗДУНОВ И БУРУНДУЧКОВ. УЖАС.
«Бузуков проткнул вилкой щеку Буздунова.
– Подлец,– ответил Буздунов,– если ты это из-за своей тупой бабы, я тебя, суку,
подомну ЩЯ!
– Нет-с. Это я случайно,– смущенно ответил Бузуков,– однако, за «тупую бабу»
нате вам «доброе утречко»,– и ткнул вилкой в другую щеку.
– Ну, сука, подомну ЩЯ!
– Что это вы, Афанасий Карпович, как словно, не в себе, вроде?– тут Бузуков
исхитрился и прикусил зубьями мохнатую правую бровь Буздунова…»
– Да… Странные вещи пописывал я в юности,– Бурундучков брезгливо захлопнул
засаленную тяжелую от чернил тетрадь,– какая нелепая Хармсовщина! У меня,
наверное, были психические напряжения в мозгах, не иначе… Чушь какая!…
Зверство!… Да…Черт возьми, где суп, Зоя?! Вашу мать, вы что, меня голодом
заморить хотите, шлюхи?!
В комнату медленно вошли жежежена Бурундучкова с проткнутыми вилкой
щеками и его дддодочь с прикушенной бровью.
Обе жежеженщины влюблено смотрели на отца и мужа – неудавшегося писателя
прораба Бурундучкова. Из под тетрадной обложки осторожно выглядывали
неудавшиеся герои Бузуков и Буздунов…
* * *
Бурундукова, естественно, заглаза называли ″бурундуком″, и он об этом знал.
«Ну какой я ″бурундук″»? – размышлял Бурундуков и мечтал стать каким-нибудь
Храбровым или, на худой конец, Колесниченко.
Храброва жена называла ″хрябчиком″, а соседи по коммуналке ″рабом″.
Колесниченко же все дразнили ″колом″, ″колесом″ и ″таблеткиным″. Поэтому
Храбров и Колесниченко мечтали быть Ивановым и Петровичевым.
А Иванов с Петровичевым были крайне довольны своими фамилиями, хотя и
мучались икотой.
В силу непредвиденных обстоятельств они вторую неделю пили настойку овса в
гостях у гр. Вольперта на Гороховой. Гр. Вольперт