Русская драматургия ХХ века: хрестоматия. Коллектив авторов

и плоха и очутиться в ней «с таким родством» не обидно. Кифарэд видит Аргиопэ и приветствует ее уже с теплотой и доверием. Он говорит, что обрел благодаря Нимфе «единственное» счастье. Думая о встрече с музой, он представляет себя титаном, похитившим огонь с небес, но отмечает, что его огонь «и чище, и нежней». Он начинает говорить и о своем будущем сыне (рожденном от Евтерпы). Однако Нимфа останавливает его вдохновенный монолог, говоря, что он принял бой «поспешно». Фамира настроен оптимистически.]

      Фамира (привлекая к себе Нимфу)

      Иль иначе

      Небесный луч мелодии ее

      Дойти бы мог до сердца?

      Улыбнись же!

      Не надо туч – я так тебя люблю,

      И всех люблю, и все люблю, что сердцу

      И грудь тесна, а звезды жили там,

      Эфирные горели выси.

      Нимфа, закрывшись, плачет.

      (Лаская ее волосы.)

      Знаю,

      О чем ты плачешь. Что же делать? Волю

      Судьба таит до время. Но тебя

      Не упрекну, не думай, дорогая,

      За жребий мой – куда бы ни повлек

      Дрожащей чаши он. Довольно… Сатир. (…)

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

      СКВОЗЬ ОБЛАКА ПРОБИВШЕГОСЯ СОЛНЦА

      Те же и Силен. Он несет за спиной мех с вином, и к поясу привешены чаши.

      Увидев его, старуха с криком убегает в дом. Силен, Фамира, Нимфа. Силен молча садится на землю и медленно начинает распутывать один за другим завязки меха. По лицу его струится пот.

      [Нимфа и Фамира с нетерпением хотят узнать у Силена о результатах переговоров. Силен, развязывая мех с вином, говорит о разном понимании счастья. Он пьет сам и предлагает выпить вина Фамире и Нимфе, но они отказываются. И тогда он пьет из всех трех чаш. Он иронически рифмует глаголы «не пью» и «не пой», ест хлеб, моет чаши, потом, не удержавшись, наливает себе еще одну. После этого он без всяких предисловий предлагает Фамире отправиться к музам.]

      Фамира

      Папа-Силен, ты шутишь?

      Силен

      Вот так раз…

      А давеча-то кто ж: «Сейчас, сейчас…»

      Условье принято. Пан будет за судью.

      Состав суда – из нас и Терпсихоры.

      Ну, дети, я свалил вестей такие горы,

      Что вам оставлю мех…

      Аккуратно складывает мех на землю, Фамира хочет ему помочь.

      Постой… Сперва допью.

      (Пьет, вытирает губы и уходит с Фамирой.)

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

      РОЗОВОГО ЗАКАТА

      На орхестру сбегают группы сатиров. Немая сцена – они ищут в траве и кустах вакханок. Флейта. Кастаньеты. Пляски. Солнце близко к закату. Облака на западе уже огненны и розовы последними лучами.

      [Сцена имеет дионисийско-ритуальный, музыкальный характер. Голоса поют о любовных желаниях, используя различные метафорические уподобления физического сближения. Диалогическая, антифонная композиция пения Голосов и Сатиров завершается монологом, лирической песней, ариозо Томного сатира.]

      Ариозо Томного сатира (…)

      Я ожидаю:

      Чтоб Амимона

      Дала мне спелых

      Два лунно-белых

      Своих лимона.

      При этом зное

      Ночами зябнуть,

      Немудрено