Потом Стрижевскому позволили поговорить с Рудольфом. Тот принялся его увещевать: «Вы совершаете ошибку. Вы совершенно не правы относительно того, из-за чего вас возвращают в Москву. Вы понимаете, что решение остаться во Франции – это предательство Родины, позор для советского человека». Стрижевский был полон решимости сделать все, что в его силах, чтобы повлиять на Рудольфа, понимая, что неприятности ждут и его. В Москве неизбежно решат, что бегство Нуреева можно было предотвратить, а «изменнику удалось добиться цели» из-за того, что Стрижевский проявил недостаточную бдительность. (Позже на допросе Стрижевский настаивал, что не сумел предотвратить побег из-за «насильственных действий» со стороны французской полиции; он уверял, что в зале было не два полицейских в штатском, а шесть, пятеро из которых заламывали ему руки и удерживали его на месте, «в то время как Нуреев ушел с шестым».)
Думая, что, если он предложит Рудольфу воссоединиться с труппой Кировского театра, это может изменить решение танцовщика, Стрижевский обещал, что он лично проводит его в Лондон, посадив на следующий рейс. «Он ничему не верил. Он сказал: «Я хочу остаться здесь и попросить политическое убежище».
Тогда Сергей Мельников, техник Кировского театра, который тоже должен был лететь в Москву, попросил разрешения поговорить с Рудольфом. На его вопрос: «Почему ты хочешь здесь остаться?» – Рудольф ответил: «Потому что мне не позволяют жить так, как я хочу. За мной следят с тех пор, как я ездил в Вену. И здесь за мной следят такие, как С…, Г… и К…»[26]. По его словам, танцовщик заплакал и ответил: он понимает, что он изменник и «пропащий человек», но он уже все решил и в Россию не вернется. «Я этого не планировал, но надеялся, что все произойдет примерно так», – позже признался Рудольф одному знакомому. Кроме того, он сказал Рене Сирвену, что ходил в церковь Мадлен и молился, чтобы ему послали какой-то знак или жест, «и понял: вот оно». Когда Мельников подошел