Его все больше тянуло к музыке, и он с двенадцати лет начал судьбу строить сам: поступил в пятилетнюю музыкальную школу по классу аккордеона; в армии был он музыкантом, а после армии, окончив областное культурно-просветительное училище, уже солидный, женатый, двадцатипятилетний человек, узнал – даже не верилось! – что его странные, смешные фантазии о жизни-празднике обретают какую-то твердую почву и даже государственную обоснованность: в Институте культуры открыто новое отделение – режиссеров массовых представлений и театрализованных празднеств, или, в двух словах, Мастеров Праздника. Давнее, детское ожило, заговорило, он поступил в институт и учился, учился, работая одновременно по вечерам и ночам сторожем, дворником, столяром, делал все, что мог.
…И опять летят санки с ледяных гор, играют духовые оркестры, кони несутся с бубенцами, но теперь не в одной лишь фантазии, а в студенческих тетрадях, первых рабочих эскизах будущих торжеств и увеселений.
Когда стрясется беда, заведующий новой кафедрой массовых представлений и театрализованных праздников В.А.Триадский обратится в Верховный суд РСФСР с письмом, где расскажет о том романтически-возвышенном настроении, с которым его воспитанники выходили в жизнь… Будущих Мастеров Праздника готовили празднично, может быть, даже празднично чересчур.
О нет! – они не были оранжерейными растениями, хотя бы потому, что попали в институт, на новое, необыденное отделение из совершенно обыденной жизни, куда и должны были потом вернуться. Но в том-то и дело, что В.А.Триадский учил их разнообразить, оживлять эту обыденность, не только расцвечивать шумными фейерверками, но и одарять милыми неожиданностями, учил одухотворять повседневность, очеловечивать, казалось бы, казенные мероприятия, радовать непрерывно непривычными мелочами.
У них постепенно вырабатывалась особая философия, осмысливающая высшую суть их будущего поприща: если посмотреть зорко, все в жизни высокопразднично – работа, общение, любовь, воспитание детей, отдых, путешествия, даже уборка дома, – надо лишь уметь это увидеть, почувствовать, выявить, заставить заиграть. И они, воспитанники В.А.Триадского, будут не режиссерами некиих надуманных, искусственно-театральных действий, а как бы художниками самой жизни, и для этого должны нести в себе самих доброжелательность, дар понимания и сочувствия.
С этим и вышел в жизнь первый выпуск нового отделения. Одним из лучших был в