– А почему я тебя раньше не видел?
– Терпение лопнуло. Погляди, на кого ты стал похож!
Полосухин непроизвольно огладил свою одутловатую колючую физиономию.
– Что, не нравлюсь? – спросило отражение ехидно. – А представь, что скажет Люся, когда увидит такого красавца… Впрочем, не увидит. Она уже давно с другим. Надоел ты ей.
– А ты откуда знаешь?
– Я не только это знаю. Ты когда в последний раз был на работе?
– Ну, неделю назад. Так я же взял без содержания.
– Взял неделю, а пьешь уже три.
– Не может быть! – усомнился Полосухин. – Шеф меня бы уже давно вытащил в контору.
– Он был здесь, – объявила Совесть. – Да только ты у него сначала сто баксов занял, а потом с лестницы спустил. Так что нет у тебя больше работы. Ничего у тебя нет.
– А ты?
– И меня нет!
Изображение сделало Полосухину ручкой и медленно растаяло.
– Ах, ты так! – взбесился Полосухин, схватил с полочки флакон одеколона и запустил им в зеркало. Оно треснуло и верхняя половинка его со звоном осыпалась на кафельный пол. Полосухин еще и злорадно плюнул в оставшуюся часть зеркала, повернулся и сделал шаг к выходу. И в следующий момент вылетел из ванной как пробка. Потому что ему кто-то дал здоровенного пинка. Оставшегося осколка стекла как раз хватало, чтобы из него протиснулась чья-то нога с этим самым пинком.
– Это что же, выходит, что моя совесть, то есть я сам себе, дала… дал пинка? – горестно бормотал Полосухин, сидя на полу и поглаживая ушибленную часть своего непутевого организма. – А что может быть дальше? Все, завязываю с таким образом жизни!
И ведь завязал! А вскоре Полосухин снова стал отражаться в зеркале. Это к нему вернулась его совесть…
Баня
Хохот, треск костяшек домино и болтающаяся высоко на шесте оранжевая майка – вот что увидел у себя на объекте мастер Милентьев, когда вернулся из прорабской.
– Совсем разболтались! – сурово сказал он. – Живо за работу!
Строители разбрелись по объекту. Холостяк Игнашкин полез за майкой, которую он выстирал между делом.
Внезапно раздалось жужжание. Прямо на недостроенную баню опускалась какая-то оранжевая кастрюля. Из ее блестящего бока выдвинулась скрюченная клешня, помяла майку Игнашкина и затащила внутрь. Скряга Игнашкин отважно запустил в небесного пришельца кирпичом. Корабль дрогнул и опустился на баню. Послышался треск, грохот, и баня… развалилась!
Из кастрюли высыпало с полдюжины странных существ: с хоботками вместо рук, руками вместо ног. Впереди, бодро переставляя руко-ноги, вышагивало одно из этих существ, сжимая в хоботках майку Игнашкина. Видимо, главный у них.
Милентьев мрачно спросил:
– Вы кто такие? Зачем объект порушили?
Главный