Тони Блэр относился к своей партии с куда большим высокомерием, чем госпожа Тэтчер к Консервативной. Рассказывая о своих переговорах с лидером либерал-демократов Пэдди Эшдауном (которого в 1997 году он хотел ввести в состав правительства, но не смог ввиду масштабов победы лейбористов), Блэр писал об их общем «бесцеремонном отношении к партиям»[341]. Блэр отмечал, что для «обходного маневра» по отношению к своей партии он «выстроил альянс с широкими кругами общественности» и что он был «твердым и непоколебимым», особенно в первые три года его руководства[342]. Высокомерие по отношению к людям, благодаря которым он поднялся к вершинам власти (ведь члены партии, в отличие от остальных избирателей, голосовали непосредственно за него), хорошо видно в его описании предвыборного периода, когда «партийцы, давным-давно отправленные вкалывать на партийную каторгу куда-нибудь подальше от центра власти, внезапно вновь образовались на виду, причем с сильно возросшим самомнением…»[343].
Наряду с внешней политикой в числе приоритетов Блэра была реформа института государственных услуг с участием частного сектора и расширением рыночной составляющей. Кроме того, он посвящал много времени поискам компромиссного решения проблемы Северной Ирландии, и его роль в этом процессе заслуженно считается положительной. Однако в том, что касалось внутренней «реформы», в случае разногласий с Блэром уступать должна была партия, а не человек, которого она выбрала себе в качестве лидера. По выражению самого Блэра: «Я не собирался ссориться с партией, я собирался заниматься реформированием. Но если реформам сопротивляются, ссоры не избежать»[344]. Как и Маргарет Тэтчер, Блэр беспокоился по поводу своего «наследия». Когда на последнем году пребывания Блэра в должности его отношения с Гордоном Брауном стали хуже некуда, премьер говорил: «Браун считал, что я порчу ему будущее, а я считал, что он губит мое наследие»