– Занимается? Он бизнесмен, – я говорю это, потому что я хорошо осведомлена обо всех мыслях Игоря о ФСБ, хорошо, что он в своё время посвятил меня в них, иначе я растерялась бы сейчас и могла бы… поддаться на этот разговор, поверить этому человеку, который явился, чтобы сделать меня агентом против Игоря. Я поняла это сразу именно потому, что была готова. Спасибо тебе, Игорёчек, что ты посчитал меня достойной знать то, что составляет твою жизнь. Я сразу обратилась в слух и зрение, чтобы запомнить всё, что скажет мне этот неприятный человек.
– Значит, бизнесмен? – высокомерно усмехнулся Захарчук, а именно так была фамилия этого серого господина. – И каким же бизнесом он, по-вашему, занимается?
Я надула губы, изображая смущение, вообще, чем глупее я буду выглядеть, тем лучше. Захарчук, очевидно, заранее имел представления обо мне, и сделал выводы о моём недалёком уме, и я не собиралась разубеждать его:
– Ну… не зна-аю, я не интересовалась, – протянула я.
– Странно, а нам показалось, вы очень близки со Стерхом, – прищурился Захарчук.
Я хмыкнула, изображая легкомыслие:
– Странный разговор. Близки, конечно, но зачем мне интересоваться его бизнесом? Для чего мне вникать? Я ничего не понимаю ни в каком бизнесе.
Захарчук улыбнулся, неприятно близко придвигаясь ко мне, обдавая своим запахом, у меня тошнота подкатила к горлу.
– Ну, хорошо, Елена Николаевна, будем считать, что вы не знали до сегодняшнего дня, что ваш сожитель Игорь Стерх, один из крупных дельцов так называемого теневого бизнеса. Контроль за теми, кто торгует здесь девушками, наркотиками, оружием – это только часть его влияния.
– Наркотиками… да этого не может быть! – во мне актриса умерла!
Так здорово я выпучила глаза. Честно сказать, я развлекалась от души, при этом испытывая сильнейшее напряжение всех душевных и умственных сил.
Захарчук опять улыбнулся, его блёклые зеленоватые глаза, на таком же, зеленоватого оттенка лице, сверлят меня, пытаясь проникнуть в глубины. Вот только в глубины чего? Моих мыслей? Там стоит зеркало моей глупости, и все его взгляды отражаются тут же обратно ему в глаза…
– Так что вы понимаете, насколько он опасный человек.
– Что же вы от меня-то хотите?! – будто чуть не плача, проговорила я, хлопая накрашенными ресницами, от туши становящимися у меня невероятной длины.
– Вы должны помочь нам, – вкрадчиво, как с двухлетней, сказал он. – А вернее, ему самому помочь прекратить эту опасную и вредную деятельность.
Это хорошо, что он говорит со мной как с дегенераткой. Так он откроет карты, не опасаясь выдать свои истинные мотивы.
– Вы поможете нам, а мы поможем ему, – Захарчук улыбается. – Вы его любите?
– Конечно, – не раздумывая сказала я. – Но как же я могу помочь вам? Я даже не понимаю… Уговорить его, что ли?! Он меня любит, может и послушает… – я таращу глаза как можно правдоподобнее.
Захарчук усмехнулся