Я посмотрел на него:
– Ты же говорил, что Стерху не отдашь её, если что, заберёшь себе. Что теперь? Не получилось? Кишка тонка?
Отец сверкнул глазами:
– Ты меня на «слабо» не бери. Я, в отличие от тебя, мальчик по-настоящему взрослый, и не пытаюсь влезть в корзину сдувшегося воздушного шара. А ты мало того, что сам забрался, так ещё и мешки со своими комплексами натащил.
– Боже-Боже, какое образное мышление у всех, куда деваться?! – злюсь я.
– Подежурь сходи, отвлекись от дома, не доставай всех. Лучшее лекарство от недовольства женой – работа, вот иди, поработай.
Отец, возможно и прав, может быть, действительно, вместо того, чтобы больше торчать дома, мне лучше…
Часть 17
Глава 1. Как часто слепы ревности глаза…
Но стоило мне только подумать о том, чтобы опять начать дежурить, как на следующий день я получил конверт. Среди прочих конвертов, что приходили на моё имя в Склиф, с документами и литературой, что я заказывал во множестве, в том числе и заграничных журналов, я быстро освоил английский, чтобы читать их, поначалу со словарём, но через пару недель в словарь я почти не заглядывал.
Раскрывать всю свою корреспонденцию я привык только дома, во-первых: на работе для этого не было времени, во-вторых: спокойно разобрать и рассмотреть, распределить по значимости можно было только дома в моём импровизированном кабинете, заваленном стопками бумаг, в которых разбирался только я, не позволяя там убираться даже Зое Васильевне.
В этом плотном сером конверте без штемпелей, только с моим именем оказались только фотографии…
У меня захлестнуло грудь горячей волной гнева. Мой отец, «взрослый мальчик» и Лёля… очень красноречиво.
…Он стоит на коленях посреди многолюдной, очень знакомой улицы, Лёля, делающая шаг к нему с испуганным почти лицом, ещё беременная тогда, но с небольшим животом. Это… весна что ли?..
Но есть ещё куда хуже, через окно снятое: они целуются на постели, она обнимает его, и она его целует… они одеты, но они целуются, и они в постели!
Лёли нет дома – она ушла гулять с Митей, как каждый вечер. Всё по расписанию, кроме кормлений, которые происходят, по-моему, вообще беспрерывно, он всё время у её груди днём и ночью. Но отец дома уже, в своём кабинете. Самое рабочее время и у него и у меня – ранний вечер.
Я вошёл к нему. Перед ним горящий монитор, а на нём очередные страшненькие картинки больной кожи.
– Алексей, взгляни, пытаются выдать обычный люэс за… – он повернулся ко мне с довольной улыбкой, собираясь поделиться сделанным им если не открытием, то интересным фактом.
– Лучше ты взгляни сюда! – я со шлепком плеснул фото на стол перед ним.
Он посмотрел, не касаясь, фотографии большие, чуть рассыпавшись, видны все, их много, но сюжет однообразен, так что сильно приглядываться не надо.
– И