В итоге у мамы началась серьезная депрессия. Она хотела умереть. Ей казалось, что ее грех падет на нас и если она уйдет из жизни и заберет с собой свой грех, то он не передастся дальше и не останется пятном на нашем роде. Долгое время она молча лежала на кровати без движения, и мне в какой-то момент стало страшно находиться дома. У нас был большой двор, и там я искал спасения. С утра я старался поскорее уйти из квартиры и не возвращаться туда до самого вечера. Я был напуган, но мне никто ничего не объяснял, просто говорили, что мама грустит, не обращай на это внимание, все будет в порядке. Никто не говорил, что она болеет.
Уже потом многие люди утверждали, что и раньше замечали за ней подобные странности, но я им не верю. Людям свойственно выдумывать задним числом. Это глупость. Мы жили хорошо, и все было нормально до тех пор, пока маму не попросили совершить этот черный обряд…
И уже через год после этих событий мама позвала меня к себе и сказала:
– Сынок, я хочу уйти из жизни, я хочу умереть. Там очень хорошо, там здорово, за пределами этого мира. Давай уйдем вместе, чтобы грех точно не передался тебе…
Она сказала так, потому что очень любила меня, гораздо больше, чем брата, и была больше ко мне привязана. Она описывала мне сцену наших похорон, какие мы будем красивые, в нарядной одежде в гробах, усыпанные цветами, посреди прекрасных огромных венков, и нас будут нести на вытянутых руках над толпой… Мы будем словно лететь над толпой под звуки похоронного оркестра, а потом ляжем в уютные постельки из мягкой земли…
Все это сейчас звучит очень жутко, но не могу сказать, что тогда я испугался. Ребенок в четыре-пять лет зачастую вообще не чувствует страха смерти. Впрочем, он не испытывает его и в восемнадцать, поэтому в армию и набирают к совершеннолетию: молодежи еще особо нечего терять, а уж в пять лет – тем более. Мама пыталась описать мне очень романтическую картину смерти и в то же время открывала мне, скажем так, пейзажи загробного мира. Но я ответил: – Нет, мама, я еще хочу жить!
Говорил какую-то глупость вроде того, что мне завтра еще нужно поиграть с ребятами во дворе, что я хочу еще много чего увидеть. Я понимал, что в этом ее приглашении что-то не то, что-то неправильное. И в любом случае я любил свою жизнь, даже то, что у меня было. Я любил просыпаться по утрам, у меня была прекрасная бабушка, которая варила очень вкусный кофе, прекрасно помню его запах, любил своих друзей во дворе, обожал