В дни Бородина. Юлия Викторовна Маркова

пока до них доберутся артанские военные медики и отнесут к источнику живой воды, от которой, мол, раны затягиваются сами собой. Но в этот раз так уж получилось, что это благословение накрыло не только атакующее артанское войско, но ближайшие к нему русские полки. А может, и не только ближайшие – он, мол, того пока не ведает. Но ведает другое. Раз его благословение уже подействовало и на русских солдат, значит, мы с ним уже одной крови. Я не понял, что означает это «уже», но ведь точно – было такое чувство перед самой схваткой, когда меня будто прохладной водой окатило, и рука стала особенно тверда, а глаз остер.

      Пока мы этак разговаривали с Сергей Сергеевичем, подчиненные ему артанские эскадроны, полки и дивизии, снова готовые к бою, как-то сами собой выстроились к атаке. Только сигнала им никто не давал, поэтому рослые воительницы, обряженные в мундиры цвета пожухлой травы, ровно сидели в своих седлах, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами со своими товарками. Как я понял, Великий князь Артанский ждал, пока на поле боя не выйдут его пешие полки, которым предназначено нанести последний смертельный удар во фланг и тыл французской армии. При этом резервный кавалерийский корпус под личным командованием Великого князя Серегина должен был связать боем уже один раз битую французскую кавалерию, чтобы не дать ей возможности помешать запланированному разгрому.

      Но первой на поле битвы появилась не артанская пехота, а легкая полевая артиллерия, ненамного отличающаяся по подвижности от кавалеристов. Четыре коня, впряженные в легкую пушку с передком, и еще столько же лошадей тянут отдельный зарядный ящик, а весь расчет, в таких же невзрачных мундирах, тоже верхами скачет рядом с орудиями. И тут же на рысях – особые конно-гренадерские роты, прикрывающие батареи от натиска вражьей пехоты. В подзорную трубу видно, что это здоровенные плечистые мужики, между которых нет-нет попадаются такие же здоровенные, заматеревшие в боях бабенции.

      Но вот артанские батареи доскакали до намеченных для них позиций; четко, как на параде, развернулись в сторону противника, и уже через минуту, выбросив плотные клубы белого дыма, жахнули дружным залпом в сторону флешей, оставленных нами после упорного боя. Я во все глаза смотрел на эту вопиющую демонстрацию превосходства артанской артиллерии над русскими орудиями, потому что не прошло и пятнадцати секунд, как эти же пушки сделали второй залп, а еще через столько же времени – третий. При этом для того, чтобы пробанить ствол и зарядить орудие, прислуга не заходила к пушке со стороны дула, производя всю свою деятельность со стороны казенной части. В подзорную трубу было видно, что заряжание этой пушки действительно производится с казенной части, где после манипуляций одного из членов расчета открывается отверстие, куда суют проволочный банник*, затем продолговатый снаряд, а уже после – заряд в пороховом картузе, с виду почти обычном. Именно это казенное заряжание и, безусловно, прекрасная выучка, позволяли пушкарям