Не только Молине обыгрывает имя герцога для прославления его достоинств. Шатлен также использует подобный прием в рифмованном сочинении о герцоге, но у него каждой букве французского имени (Phelippe) соответствует отдельная строка[420], превозносящая то или иное качество Филиппа Доброго. Набор этих качеств в целом не отличается от указанных выше: это и рыцарские добродетели (храбрость, удача в сражениях и др.) и добродетели государя, помогающие снискать любовь и уважение подданных, благоразумие. Иными словами, каждый бургундский автор на свой лад мог расшифровать имя государя (латинское или французское), однако сам набор добродетелей оставался по сути одинаковым.
Отличалось только их расположение (т. е. соответствие той или иной букве), а также приводимые примеры.
Если в отношении Филиппа Доброго бургундские хронисты и потомки в целом проявляют единодушие, остановившись на том прозвище, под которым он известен и ныне, то относительно его сына – Карла Смелого – такого единства мнений нет. Карл Бургундский при жизни получил прозвище «Смелый», однако со временем оно претерпело трансформацию. В первую очередь речь идет о французском языке[421]. Первоначальное «Смелый» – le Hardi изменилось на «Безрассудный» – le Temeraire, что имеет некий негативный оттенок. Впрочем, это прозвище также было далеко не единственным. Однако в начале правления именно храбрость Карла Бургундского вызывала восхищение у современников, причем это не было просто данью традиции и рыцарским идеалам, которые особо почитались при бургундском дворе, но отражало сам характер и поступки герцога. Шатлен отмечает, что страх перед противником был чужд герцогу