– А потом?
– Я… попрошу должность преподавателя.
– Разве у тебя есть диплом?
– Нет. Но я имею право быть преподавателем коллежа.
– Тебе будет интересно вести уроки?
– Какое там! – вырвалось у него. Он покраснел и смиренно добавил: – Я не создан для этого.
– А для чего ты создан, братик?
– Сам не знаю.
Глаза Ивиш блеснули.
– Хочешь, я тебе скажу, для чего мы созданы? Чтобы быть богатыми.
– Это не то, – раздраженно сказал Борис.
Он искоса посмотрел на нее и повторил, сжимая в пальцах чашку:
– Это не то!
– Что же тогда то?
– Со мной было все решено, – сказал он, – но потом у меня украли мою смерть. Я ничего не умею, ни к чему не способен, у меня ни к чему нет вкуса.
Он вздохнул и замолчал, стыдясь говорить о себе самом: я не могу решиться жить посредственно. По существу, что-то подобное она только что сказала.
Ивиш продолжала свою мысль.
– Значит, у Лолы нет денег? – спросила она.
Борис подпрыгнул и ударил по столу: у нее был дар читать его мысли и переводить их в неприемлемые выражения.
– Мне не нужны деньги Лолы!
– Почему? До войны она их тебе давала.
– Что ж, больше не будет давать.
– Тогда давай вместе наложим на себя руки! – пылко сказала она.
Он вздохнул. «Ну вот, теперь она начнет снова, – тоскливо подумал он. – А ведь она уже вышла из этого возраста». Ивиш с улыбкой посмотрела на него.
– Снимем комнату у Старого порта и откроем газ.
Борис просто помахал указательным пальцем правой руки в знак отказа. Ивиш не настаивала; она опустила голову и принялась теребить локоны: Борис понял, что она хочет о чем-то его спросить. Через некоторое время она, не глядя на него, сказала:
– Я подумала…
– Что?
– Я подумала, что ты возьмешь меня с собой, и мы будем жить втроем на деньги Лолы.
Борис, чуть не подавившись, проглотил слюну.
– А, – сказал он, – вот что ты подумала.
– Борис, – с внезапным жаром заговорила Ивиш, – я не могу жить с этими людьми.
– Они худо с тобой обращаются?
– Наоборот, они меня окружают чрезмерными заботами: ведь я – жена их сына, понимаешь… Но я их ненавижу, я ненавижу Жоржа, я ненавижу их слуг…
– Ты и Лолу ненавидишь, – заметил Борис.
– Лола – это другое.
– Другое потому, что она далеко, и ты ее не видела два года.
– Лола поет, и потом, она пьет, и потом, она красива… Борис! – крикнула она. – Они безобразны! Если ты оставишь меня в их руках, я покончу с собой, нет, я не покончу с собой, будет еще хуже. Если б ты знал, какой я иногда сама себе кажусь старой и злой!
«Вот те раз!» – подумал Борис. Он выпил немного кофе, чтобы слюна проскользнула в горло; он подумал: «Нельзя причинять страдание сразу двум людям». Ивиш перестала теребить волосы. Ее широкое бледное лицо порозовело, она твердо и тревожно смотрела на