«А куда ж собачья мамаша со своими детишками подевалась?» – обеспокоенно подумал я. Но, присмотревшись, все же увидел, что один, уже явно подросший кутенок, все же крутится за забором неподалеку от будки.
Я обрадовался и быстренько собрал для щенка, что нашел в холодильнике, перекусить, сложил в пакет и спустился на улицу. Привычно направился на территорию ресторана и уже собрался зайти за будку, чтобы попробовать приманить к себе песика или хотя бы просто оставить на тропинке, соединяющей основную территорию ресторана с будкой охранников, пакет с «передачей» – щенок сам потом найдет, – и тут меня окликнули:
– Мужчина, вы куда?
На меня с подозрением смотрел немолодой уже мужичок с метлой в руках (сторожа еще и убирали территорию). Дело было к вечеру, и охранник уже заступил на свой пост. Днем-то обычно будка пустовала, и сторожа меня не видели, когда я приходил с кормом для собак. А тут попался на глаза.
– Да я вот, собачек покормить, – сказал я и показал бдительному охраннику пакет с мясными, колбасными обрезками. – Через дорогу живу, вон в этом доме. Уезжал на пару недель, смотрю, уже ни вагончика, ни собак, одна только осталась…
– Один, – поправил меня сторож. – Эфиоп. А остальных забрали.
Мужик закурил и вновь неспешно зашаркал метлой по асфальту.
– А куда увезли и зачем? – растерянно переспросил я. – И почему – Эфиоп?
– Куда – не знаю, – досадливо пожал плечами сторож. – Не в мою смену это было. Я вообще второй раз как вышел, недавно устроился. Может, по рукам раздали, я как-то не интересовался. А кобелек вот остался. Никак, говорят, поймать не могли. Очень быстро бегает. Как чемпион мира из Эфиопии. Вот за это его и назвали Эфиопом.
Ну, Эфиоп так Эфиоп. Песик никуда не уходил и продолжал жить на территории ресторана в свободном режиме, по-прежнему считая ее своим домом. Обычно он держался неподалеку от будки сторожей, где когда-то стоял вагончик с вырытой под ним его мамой отчей норой. Кормили его, надо думать, так же сторожа и работники кухни, потому что я видел за забором в бинокль вылизанную Эфиопом кастрюлю, какие-то пустые пластиковые коробки.
Однако кормили собачьего подростка, похоже, все же не густо – Эфиоп оставался поджарым, и потому я тоже продолжал носить ему специально прикупаемые косточки, обрезки мяса. При этом Эфиоп оставался на редкость очень осторожным и ко мне никогда не выходил, а прятался где-то в зарослях бурьяна или среди строительного хлама в котловане.
Но голод не тетка, и я, специально задержавшись у ворот, нередко видел, как песик украдкой пробирался к оставленному мной на тропинке, по которой он выходил из-за забора в «свет», пакету с продовольственной «передачей», аккуратно брал его в зубы и утаскивал в глубь своих владений.
Светка,