С нами души погибших вернулись.
И покуда о них будем помнить с тобой —
Их не тронут осколки и пули.
И пускай по ночам снится посвист свинца,
Грохот боя, и залпы орудий…
Нам краснеть не к лицу. Мы прошли до конца!
Не железные в общем-то люди!
Приём в Зимнем
Чертовски юный офицерик
С полуулыбкой на губах
Глядит в распахнутые двери.
Глядит, и сам себе не верит:
Вот-вот прибудет шеф полка —
Княжна Великая Мария.
И за огромнейшим столом,
Что сервирован серебром,
Однополчане-офицеры
В сиянье блещущих погон.
Официанты за спиной
Застыли словно изваянья…
И не доходит до сознанья,
Что не пройдёт десятка лет
И будет дан другой обед,
Где будет Ваше Благородье
На том пиру с простонародьем
Хлебать кровавое вино.
И заедать кровавой кашей,
Которою Россия наша
Во время смут полна, как чаша!
И где прервётся путь его?
Не шашкой ли в донских степях?
Иль под сосок под левый пулей?
Ещё Россию не согнули.
И не повергли в красный прах.
Ещё лет десять… а пока
Чертовски юный офицерик
Глядит в распахнутые двери.
Глядит и сам себе не верит:
Вот-вот прибудет шеф полка
Княжна Великая Мария…
Побег
Ах, как хочется жить!
И последний патрон в барабане…
И на левом плече еле держится грязный погон.
Конь лежит и хрипит, ошалелыми водит глазами…
Не уйти нам, дружок! Нас догонят, кто мчится вдогон!
Старый юнкерский вальс
Почему-то приходит на память…
Тут бы Богу молиться, а я вспоминаю его.
Я с тобою кружусь. Я влюблён. Я не буду лукавить…
И пока нам с тобою бедой не грозит ничего.
Тут «Бордо» не в зачёт! Я от глаз твоих ясных хмелею.
От духов из Парижа кружится моя голова.
И от рыжих твоих, от блестящих волос сатанею!
Старый юнкерский вальс… А какие в нём были слова?
Их не вспомнишь уже! Да и попросту я не успею.
Закурить бы сейчас! Затянуться последний разок.
Конь уже не хрипит… и глаза постепенно мутнеют…
Дай тебя обниму на прощанье, мой мёртвый дружок!
Вот уже вдалеке слышен топот кровавой погони…
Даже посвист клинков я уже различаю едва…
Тут бы Богу молиться! А я вот мелодию вспомнил.
Старый юнкерский вальс…
Ах, какие в нём были слова!
Брест
– Ты что давно не бреешься, сержант?
– Да где та бритва, господи прости?
– Смотри, спокойно ходят… не дрожат…
Как дома.
– Бритвы больше не найти…
А ничего,