– Что рано?
– Бурить надо! Место вчера не выбрали…
Нюкжин вылез, щурясь на яркий свет. В средней полосе России можно было подумать, что уже близится полдень.
Ба! Донилин ли перед ним? Ни ржавой щетины, ни мути в глазах. Стоит на ногах прочно, по-хозяйски.
– На торфянике… – сказал он, стараясь с ходу включиться в деловой разговор.
– Туда шланг не дотянем.
– Там же была вода!
– Была да сплыла! Ночью не тает.
– Тогда поближе к торфянику…
Нюкжин уже проснулся. У него, как и у Донилина, появилось предвкушение настоящей работы. Он подошел к Черному бугру и осмотрел его подножье.
– Сюда дотянем?
– Пожалуй, – сказал Донилин и крикнул Кочемасову: – Тащи!
Они поставили треногу, принесли моторы, лебедку, трубы. Стали монтировать станок.
В восемь предстояло выйти на связь с базой. Нюкжин установил рацию, натянул антенну – от сарая к вездеходу, – подсоединил блок питания.
Мерипов наблюдал за их действиями через открытую дверцу вездехода, но вылезать из спального мешка не торопился.
Нюкжин начал настраиваться на волну базы, но время еще не пришло и Прохоров молчал. А мир жил своей жизнью. Монотонный голос диктовал сводку погоды: цифры… цифры… цифры… С Колымы доносилась перебранка речников. Паводок повредил береговую обстановку и кто-то кому-то настойчиво вдалбливал, что повреждения необходимо исправить и побыстрее. А тот, кому "вдалбливали", тупо повторял: "А как я могу?" Виталий вылез из спального мешка и присел рядом. Интересно, все-таки живые голоса "оттуда"!
– Внимание! Внимание! – перекрыл всех голос Прохорова. – Здесь РСГТ. Вызываю РЗПС! Вызываю РЗПС! Как слышите, Иван Васильевич? Прием!
Прохоров беспокоился, как никак отряд без штатного радиста.
Нюкжин ответил, что слышит хорошо, сообщил свое местонахождение и что работу начали. Спросил, что есть для него?
– Вам ничего!
Обычное дело. Если подразделение работало нормально, начальство к нему ничего не имело.
Нюкжин попросил разрешения не выходить на связь дня три-четыре: они в дороге, каждую остановку развертывать рацию – потеря времени. Да и не везде ее развернешь. Прохоров разрешил. Они попрощались. В эфире стало тихо. В экспедиции кроме них никто еще не работал.
Нюкжин вернулся к буровой. Моторчик гудел, колонковая труба медленно, но верно погружалась в грунт. Донилин словно колдовал над ней. Он двигался быстро, проворно, ни одного лишнего движения. Его чуть выпуклые зеленоватые глаза, как две фары зорко высвечивали и вращение штанги, и подачу воды.
Муфта достигла устья скважины и Степан крикнул:
– Выключай!
Кеша остановил мотор. Степан сноровисто нарастил новую штангу и вновь подал команду:
– Включай!
Кеша в этот момент смотрел на Нюкжина – как ему