Мы торопились, двигаясь задворками к НИИ им. И.И. Джанелидзе – нашему второму объекту, а выше по склону у гаражей сидел бездомный в драной красной рубахе. Он только что проснулся и недоуменно тер глаза кулаками, рядом догорал костер. Этому парню торопиться было некуда. Бомжи – единственные настоящие антисистемщики. Ни документов, ни жилья, ни работы, ни налогов, местоположение отследить невозможно.
Мы ждали Диму до вечера, и он приехал. Все заведующие уже разошлись по домам, пришлось временно разгрузить машину в помещение с кислородными баллонами и разойтись.
***
Стояла поздняя осень, но без дождей, с солнцем и всеми этими красивыми листьями. Повсюду свобода, ветер шумит, а ты встаешь засветло и приезжаешь затемно, потом спишь в выходные, пьешь и пытаешь понять, что вообще происходит, но додумать не успеваешь, снова пора вставать на работу. То, что ты заработаешь за месяц, кто-то потратит на ужин. Тебе швыряют ровно столько, сколько хватит до следующей подачки. На рывок никогда не хватит.
По утрам, когда я входил в лес и шел до станции, ранние солнечные лучи, пробившие ветки, освещали мое лицо. Под ногами хрустели листья, иголки, дорогу иногда перебегали белки, птицы стрекотали высоко в кронах. Снег еще не выпал. Рядом не было ни одного человека, ни одного дома. Растения, животные и прочие живые существа – это жизнь, а люди – какой-то нелепый отросток. Мы, как придурковатые младшие братья животных. Наверное, им за нас стыдно.
Обычно от трамвайной остановки я шел пешком. Железная ограда опоясывала больницу, а где-то на задах, напротив морга располагалась калитка, которую я открывал каждое утро, слушая ржавый скрежет. Дальше через зеленую дверь с кодовым замком, по ступенькам до длинного коридора с цветами, мимо гувернанток для трупов, сквозь Патологоанатомическое отделение. Всегда чересчур насыщенный запах нафталина и гноя, экскрементов, мертвых тел и беспредельного спокойствия. В этом отделении я всегда слышал музыку из репродуктора. Руки и ноги мертвецов приветливо раскачивались, я говорил: «Привет, ребята, наверное, уже скоро». Каталки обычно располагались в полнейшем беспорядке. Иногда самых навязчивых усопших приходилось отодвигать с дороги. Гувернантки равнодушно наблюдали, попивая кофе из красного термоса, и ели бутерброды с колбасой. В конце смены я выходил через главные ворота.
Эта больница была не самым плохим объектом. Молодые медсестры в белых халатах, чистые, светлые коридоры. Нам нужно было постоянное помещение. Я отправился искать сестру-хозяйку. Выглядела она дерзко: много пирсинга, короткая стрижка, холодный взгляд.
– Ты не красивый!
– Для мужчины это не важно.
– У меня парень – хирург! – говорила она, но я не слушал, расстегивая белый