Особенно выразительно выступил на митинге один товарищ, фамилию не запомнил. Видите, говорит, какая цеховая солидарность, одновременно с избиением журналиста в Краснодарском крае три семьи вырезали – и никакого резонанса, а тут – целая площадь протестующих. То есть один корреспондент «Коммерсанта» стоит дороже двенадцати сельских жителей. Замечательно! Это и есть суверенная демократия?..
А под шумок прорезалась и главная тема всей этой компании – спасите, сохраните и допустите в особо охраняемые персоны. Чем мы хуже депутатов, милиционеров, прокуроров и других випов? А действительно, чем? У нас ведь чем сильней народная любовь, тем больше требуется охраны.
Однако тут возникают процедурные вопросы, типа, кого считать сильно защищаемым журналистом, а кого – не очень? У кого ксива или у кого совесть? Большой вопрос. То есть нужен официальный список – кого не бить в первую очередь, кого во вторую и т. п.
Некоторые скажут, что государство, мол, должно охранять и защищать всех. Наивные люди! Когда это нашего государства хватало на всех?! Об этом и речи нет, тут главное грамотно выстроить очередь, а это дело знакомое. Помню, еще во времена всеобщего дефицита, я с удовольствием наблюдал очередь за продуктовыми заказами в «Заветах Ильича», где были наши редакционные дачи:
– Вы, гражданочка, какого будете значения? Ах, всего лишь республиканского? Тогда будете за мной, поскольку лично я – союзного. И правильно, всем может и не хватить.
Еще очень важно, зачем журналист вообще чего-то там пишет, это он по заданию редакцию или просто муза заглянула? Тут тоже масса нюансов. Вот недавно милиционер избил учительницу младших классов – это он по долгу службы или по велению сердца в свободное от работы время? А если сильно охраняемое лицо устраивает дебош в самолете или, допустим, пристает к женщине, что тут делать? Арестовать дамочку за сопротивление?
Вопросы, вопросы… А главный, какие чувства вся эта отвратительная возня, не имеющая никакого отношения к журналистике, может вызвать в людях, которые совсем не избалованы заботой нашего государства? Ненависть и презрение к лакеям, что-то выпрашивающих у власти? И какая им после этого вера!
А может, так и было задумано?
Страна сплошных телеведущих
В детстве я мечтал водить трамвай. Меня завораживали рычажки, лампочки и особенно пронзительный дребезжащий звонок. Потом запустили спутник и собаку Стрелку, и все решили стать космонавтами. Для этого мы запускали во дворе ракеты, которые набивали фотопленкой или селитрой с чем-то еще.
Затем пришли другие мечты – стать физиками, лириками, владельцами третьей модели Жигулей, играть на ударных в ВИА какая-то