– Слушай меня внимательно. Что-то тут не так. Будь осторожен с этими людьми.
Теперь ее глаза были очень близко.
– Проснись! – девушка неожиданно отпрянула и довольно сильно ударила меня по щеке.
От неожиданности я подскочил на кровати, дико озираясь. Комната была пуста и темна, только в щели под дверью виднелась узкая полоска света из гостиной и доносились приглушенные голоса. Я тихо босиком подошел к двери и прислушался.
– Да кто ж спорит? Деньги хорошие. Только грех на душу брать… – это был голос Силантьича.
– Да, по-любому, ик, поздно дергаться. – Миша был уже изрядно пьян. – Иваныч человек серьезный, его кидать – себе дороже. И ты пойми, Силантьич, непростой это парень. Из этих он, точно тебе говорю. Видит он их, только по ходу не соображает. Я ж тебе рассказываю: «Стой, – говорит, – давай девушку подберем». А! Я, конечно, дурачком прикинулся, но факт есть факт. И не грех то – свет от нечисти избавить. Да еще и не в накладе будем.
Силантьич снова тяжко вздохнул.
– Да я от уговора не отказываюсь, Миша. Ладно, давай спать, утро уже скоро.
Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим в кровати. За окном уже рассвело.
Глава IV
Что это было ночью? Дурной сон, кошмар? Что значит этот странный подслушанный разговор? И был ли он на самом деле?
Я уже в десятый, наверное, раз проверил мобильный. Связи, конечно, не было.
Быстро позавтракав, мы погрузили вещи в уазик и направились к пристани. Миша после ночного питья выглядел неважно, был хмур и неразговорчив. Силантьич же, напротив, бегал бодрячком, помогая перетаскивать поклажу. «Ну вот, – думал я, глядя на длинную, но очень узкую лодку Силантьича. – Так и так суждено тебе поплавать. Ну и что, что это недоразумение с навесным мотором совсем не похоже на отцовскую яхту?»
Я наклонился и зачерпнул воду ладонью. От холода заломило пальцы. «И водичка тут не адриатическая». Стремительный поток проносился мимо причала, закручиваясь в водовороты.
Противоположный берег широкой реки был крут и обрывист. Кое-где на круче росли редкие деревья, умудрившись зацепиться корнями за скалы. Они упрямо тянулись вверх почти параллельно каменистой стене, так, что верхушки были не дальше от ее поверхности, чем основания. «Ну, и в чем смысл? Оказаться к концу нелегкой жизни там же, откуда начинал. С людьми так же, – думал я, глядя на этих несчастных. – Не повезет родиться в правильном месте, и всю жизнь будешь так сражаться с миром только для того, чтобы просто жить. А рядом на ровной земле и богатой почве стоят самодовольные „елки“ вроде меня, стройные и красивые, и смотрят на кривых собратьев, кто с жалостью, кто с презрением. Неудачник. Лузер».
Наконец, все было упаковано, накрыто пленкой от неизбежных брызг. Силантьич со второго рывка завел мотор, Михаил помог мне забраться