Чайная роза
на фоне серой стены —
пасмурный день.
Вновь липа цветёт —
Золотистая радость
Коснулась меня.
Весь распушившись,
чирикает воробей —
желторотый ещё.
Старая груша
снова цветёт по весне,
жизнь истекает.
Крики ласточек
над крепостью в вышине —
утро в Изборске.
Сумрак прозрачен,
в реке отражаются
небо и время.
Лес перед дождём
притих и прислушался:
трепещет осина.
С тихим шелестом
первые листья летят —
осень вздохнула.
На зимнем небе
тонкой кистью рисунок —
ветви берёзы.
Мастер
Я говорю: «…коль будем живы, то…»,
А он – хохочет: «Да куда ж деваться?
Рассчитываю эдак лет на сто,
И раньше не намерен я сдаваться.
Я строю дом для всей своей семьи,
И вам – ремонт… Заказов – до хренищи!»…
А за окном ноябрьский ветер свищет,
И выдувает время. Дни мои
Летят, как листья. Но в его руках
Кипит работа, мир преображая,
Рассеивая мрак, сметая прах,
Как будто нам ничто не угрожает,
И смерти нет, и горе – не беда,
И мы тут – не случайны, не мгновенны…
Я говорю: «Так будем живы, да?» —
И он смеётся: «Будем непременно!».
«Я уважаю классиков…»
Я уважаю классиков,
преклоняюсь перед их мудростью,
восхищаюсь талантом,
глубиною слова и мысли,
ужасаюсь предвиденью.
Эти глыбы, эти тома
непостижимы,
всегда адресованы вечности.
Однако же, я их читаю
внимательно и серьёзно,
ведь я же – не варвар,
ведь я размышляю
о мире,
о людях,
о космосе внешнем и внутреннем,
о безднах
внутри самого человека,
и много ещё о чём,
поскольку
«cogito, ergo…»,
ну и так далее.
И, всё же, когда мне плохо,
плохо по-настоящему,
плохо без оговорок,
тогда,
словно в детстве,
я снова в руки беру
незатейливую,
простую до примитивности,
но такую чудесную
книжку
про капитана Блада.
И снова хочу жить.
Из написанного по заданию «Пенсил-Клуба»
I
Один день из жизни мальчика
А яблоки всё падают в саду,
И хилый мальчик, надрывая спину,
С религией и совестью в ладу
В свинарник тащит паданцев корзину,
И думает о чём-то на ходу.
…Чуть не забыл нарвать для кур травы…
Мать часто говорит: «в труде награда
Для