Вдруг заливающие наскоро
Деревни, города, долины.
Простят ли грозы ошалелые,
Когда бросаются в падучей
На землю и плоды незрелые;
Грозят, гремят огромной тучей
И градом бьют, как пеной белою.
Привычен людям даже град.
Как пережить духовный глад?
Смотрю окрест, роптать? Смеяться ли?
Сквозь земли и все нации
Фантомной болью год 17-й.
Кровавый и решительный,
Благой и разрушительный.
«Здравствуй, фиванский философ, поэт…»
Здравствуй, фиванский философ, поэт, астроном.
В доме твоём через краткие двадцать веков
Chaire[5], говорю, улыбаюсь, сижу за столом,
Слушаю, думаю: словно по розе ветров,
Знания греков летели, как семя маслин,
В дикие земли, где разум был в прах угнетён
Страхом природы. Но сущее – разум, а с ним
Культ возникал, покорял, и, божественный, он
Рим, и Визáнтий, и мир захватил, осветив.
Призрачный жёрнов столетий народы растёр,
Царства, богов, языки, словно зёрна олив.
Греческий отжим был первым. Латинский terror[6]
Скрылся от солнца Эллады в потёмках души.
Гордость, свобода, бесстрашие: я гражданин
Мира и разума! Руды подняв, иссушив
Смрадные хляби, я – сердце цветущих долин.
Отжим четвёртый мы видим в отчизне своей.
Сладок и горек, но горечь, пожалуй, сильней.
«Только имени звук Анаит…»
Только имени звук Анаит.
Что же сердце тоскует и ноет?
Не откроет, смущённо таит
Не своё, не чужое, иное.
А душа, пуританка на вид,
К несвободе привыкшая с детства,
Повторяет себе: Анаит
И не знает, куда бы ей деться.
«Собрать рассеянных по миру…»
Собрать рассеянных по миру, —
Забрать у мира редкий ум,
И третий храм создать раввину,
Не подражая прежним двум.
Шатёр не будет ни кедровый,
Ни каменный, но шель заав[7], —
Ракетный, радужный, бескровный.
Он щит, угрозу опознав.
Храм, не опущенный на Купол
(Скала[8] и есть великий ам[9]),
Необозримый, словно Гугл,
и бесподобный, вечный храм.
«Вы не ждите, что скоро я буду…»
Вы не ждите, что скоро я буду
Сокрушённым и жалким, не факт.
Ум с достоинством светит покуда,
Как высочество носит фрак.
Ум, как ни был бы долго беремен
вольнодумством, не просит: держись.
Ум изменчив и несвоевремен,
Он растратил испуганно жизнь.
Отвратительны или прекрасны
Бытования беглые дни, —
Горе, радость и слёзы, гримасы
И слова из любой трепотни.
Утомительны, глупо отважны,
Плотоядны