– Скорее всего, вашу жену отправили в Ачинскую пересыльную комендатуру. Я помню какую-то женщину, она ударилась головой, плохо разговаривала, мы подумали, что женщина лёгкого поведения. По описаниям подходит. В светлом пальто, с белокурыми волосами. Она?
– Может быть, – бледнея, проговорил Горбунов. Хоть какой-то след нашёлся, может, неправильный, но всё-таки, след. – Сколько всего пересыльных комендатур в стране?
Горбунов задал вопрос, но боялся услышать ответ. Сейчас Пилипчук скажет, что их двести, и что тогда? Тогда надежда окончательно умрёт. Горбунов вздрогнул.
– Шесть. Первые составы из Ленинграда пошли в Ачинскую и Томскую. В Ачинской комендатуре свою жену ищите! Туда пошёл первый состав с деклассированными. Там составляют списки спецпереселенцев. Ну, прощевайте, Григорий Алексеевич! Передайте Мише Воронову, что жду его вместе с хлопцами на облаву. Хорошие у вас бригадмильцы!
Пилипчук был уверен, что направляя Горбунова по ложному следу, он полностью избавляет себя от дальнейших неприятностей. Пусть моряк съездит на край страны, там любая дурь быстро пройдёт, когда увидит, что такое пересыльная комендатура. Не то, что жену забудет, про себя не вспомнит.
Василий повернулся спиной, явив взору плешивый затылок. Пораженный резким переходом от чёрных кудрей к редкой плешке, Горбунов ахнул, но тихо, так, что Пилипчук ничего не заметил. Через полчаса Григорий Алексеевич уже был на Октябрьской железной дороге.
Кусок дерюги впитал в себя влагу на земляном полу. Галина потрогала: везде мокро, вода с руки стекает, придётся лечь в сырость. Роза вяло рухнула на подстилку и закатила глаза. Девочка была без сознания. Галина осмотрела помещение сарая, ища глазами Николая Петровича. Толпа укладывалась на пол, один Вяхирев безучастно стоял в углу. Ему не хватило места. Галина осторожно уложила Розу и пошла за инженером. Слабый человек, этот Николай Петрович. От всего сразу в отчаяние впадает. Да все люди слабые. Обессилели, оголодали, люди на людей не похожи. Галина почувствовала, как отнимаются ноги. «Это жизнь из меня выходит», – подумала она и потрясла руками, пытаясь очнуться.
Галина взяла Вяхирева за руку и привела к дерюжке. Если положить сверху пальто, будет не так сыро. Можно усесться втроём; пока кто-нибудь поспит, другие посидят. Без пальто стало холодно. Ночная прохлада студила живот и плечи. Галина уложила Розу, а себя обхватила руками, ей казалось, что так станет теплее. Вяхирев сидел прямо на полу. Ему не хватило места на подстилке.
– Николай Петрович, садитесь вот здесь, рядом, всё потеплее будет, – уговаривала Галина, одновременно сердясь, что за человек этот Вяхирев. Почему с ним нужно нянчиться? Ведь он уже взрослый, солидный человек! В шляпе, в коверкотовом костюме, а ума, как у крестьянина из глухой деревни.
Николай